Валис - [70]

– Я иду обратно, – заявил он.

Мы с Дэвидом попытались утащить его за собой.

– Я не шучу! – яростно рявкнул Кевин.

– Да в чем дело? – спросил я, когда мы остановились.

– Хочу поговорить с ней еще. Я не собираюсь уходить отсюда; черт побери, я иду назад… да отпустите же, мать вашу!

– Послушай, – сказал я. – Она ведь велела нам уезжать.

– И она будет внутри нас и будет говорить с нами, – подтвердил Дэвид.

– Мы все будем слышать то, что я называю голосом ИИ, – настаивал я.

Кевин взорвался:

– А еще будут лимонадные фонтаны и деревья, на которых растет жвачка!.. Я ИДУ ОБРАТНО!

Эрик и Линда вышли из дома и теперь направлялись нам навстречу.

– Очная ставка, – пробормотал я.

– Вот же черт! – с отчаянием вскрикнул Кевин. – Я все равно пойду.

Он вырвался и побежал туда, откуда мы только что пришли.

– Все нормально? – поинтересовалась Линда Лэмптон.

– Прекрасно, – сказал я.

– О чем вы говорили? – спросил Эрик.

Я сказал:

– О коммуне.

– Отлично, – обрадовалась Линда. – Почему Кевин убежал? Что он собирается сказать Софии?

– Что-то насчет его дохлой кошки, – ответил Дэвид.

– Скажите, чтобы шел сюда, – проговорил Эрик.

– Почему? – спросил я.

– Мы собираемся обсудить ваше отношение к коммуне, – пояснил Эрик. – «Рипидоново общество», по нашему мнению, должно стать частью большой коммуны. Так предложил Брент Мини. Нам действительно нужно поговорить об этом. Мы считаем, вы подходите.

– Я приведу Кевина, – предложил Дэвид.

– Эрик, – сказал я. – Мы возвращаемся в Санта-Ану.

– Ваш рейс в восемь вечера, не так ли? – сказала Линда. – Времени вполне достаточно, чтобы обсудить ваше вхождение в коммуну. Мы вместе пообедаем.

Эрик Лэмптон сказал:

– Вас, ребята, привел сюда ВАЛИС. Вы уйдете тогда, когда ВАЛИС почувствует, что вы готовы уйти.

– ВАЛИС почувствовал, что мы готовы уйти, – сказал я.

– Я приведу Кевина, – повторил Дэвид.

Эрик сказал:

– Я приведу его.

Он прошел между Дэвидом и мной и направился туда, где беседовали Кевин и маленькая девочка.

Скрестив на груди руки, Линда произнесла:

– Вы не можете прямо сейчас вернуться на юг. Мини хочет так много с вами обсудить. Вы же помните, что ему совсем немного осталось, он быстро слабеет. Кевин и в самом деле хочет спросить Софию о своей кошке? Что такого важного в дохлой кошке?

– Для Кевина эта кошка очень важна, – сказал я.

– Да уж, – согласился Дэвид. – Для Кевина его кошка воплощает все, что есть неправильного во вселенной. Он верит, что София объяснит ему про кошку, а значит, объяснит все, что есть неправильного во вселенной – незаслуженные страдания и потери.

Линда не успокаивалась:

– Я не верю, что он сейчас говорит о дохлой кошке.

– Еще как говорит, – сказал я.

– Вы не знаете Кевина, – подхватил Дэвид. – Может, он говорит и о других вещах, все-таки последняя встреча со Спасителем, но во всем, что он говорит, самое главное – его дохлая кошка.

– Я думаю, нам лучше пойти к Кевину, – предложила Линда, – и сказать, что он уже достаточно пообщался с Софией. А что вы имели в виду, когда заявили, будто ВАЛИС чувствует, что вы готовы уйти?

Голос в моей голове произнес:

Скажи ей, что тебя беспокоит излучение.

Это был голос ИИ, который Жирный Лошадник слышал с марта семьдесят четвертого. Я узнал его.

– Излучение, – проговорил я. – Оно… – Я помедлил, и пришло понимание предложения ИИ. – Я почти ослеп. В меня ударил луч розового света… должно быть, солнце. И я вдруг понял, что нам пора возвращаться.

– ВАЛИС выстрелил в вас информацией, – быстро и тревожно проговорила Линда.

Ты не знаешь.

– Я не знаю, – сказал я. – Но после этого почувствовал себя по-другому. Как будто мне нужно сделать что-то очень важное в Санта-Ане. Есть еще люди, которых мы можем принять в «Рипидоново общество». Они тоже войдут в коммуну. ВАЛИС заставил их видеть разные вещи, и эти люди обратились к нам за разъяснениями. Мы сказали им о фильме… о том, что надо посмотреть фильм Матушки Гусыни. Они все смотрят его и много черпают оттуда. Мои контакты в Голливуде – продюсеры и актеры, которых я знаю… настоящие денежные мешки. Все они очень заинтересовались, когда я рассказал им что к чему. Особенно один продюсер из «МГМ», который может пожелать профинансировать следующий фильм Матушки Гусыни, причем крупнобюджетный. Он сказал, что уже думает об этом.

Мой словесный поток озадачил меня самого, он лился словно из ниоткуда. Складывалось впечатление, что говорю вообще не я, а кто-то другой. Кто-то, точно знающий, что нужно говорить Линде Лэмптон.

– А как зовут продюсера? – спросила она.

– Арт Рокоуэй, – сказал я – имя словно выскочило ниоткуда.

– А какие фильмы он снял?

Линда была очень заинтересована.

– Один о ядерных отходах, которые заразили большую часть центральной Юты. Та авария, о которой два года назад писали все газеты, а телевидение показать побоялось – на них надавило правительство. Тогда еще все овцы погибли. Все свалили на нервно-паралитический газ. Рокоуэй сделал крутой фильм, рассказывающий о расчетливом безразличии властей.

– А кто играл главную роль? – спросила Линда.

– Роберт Редфорд, – сказал я.

– Что ж, нам это было бы интересно.

– Так что пора возвращаться в Южную Калифорнию, – продолжал я. – Надо со многими переговорить в Голливуде.