Валентина. Тайные желания - [20]

– Не бойся, Белль, – говорит доктор, как будто прочитав ее мысли. – У меня для тебя кое-что есть. Тебе станет намного лучше.

Она удивлена, чувствуя кожей не мягкое прикосновение его губ, а что-то жидкое. Он льет на середину ее живота какое-то масло. Потом кругообразными ритмичными движениями медленно втирает его в кожу. Доктор льет еще больше масла на ее грудь, опять на живот и по всей поверхности бедер. Сильные нежные руки работают, не переставая, пальцы вдавливаются в плоть, и Белль растворяется в божественном аромате масла, тает от его неторопливых, размеренных прикосновений.

Доктор медленно массирует каждую часть ее тела: от подбородка до кистей рук, ладони и пальцы, грудь и живот, бедра и голени, ступни и пальцы ног. Он отвязывает ее от кровати и переворачивает. Льет масло ей на спину и втирает, постепенно перемещаясь от шеи по спине, ниже и ниже к пояснице.

– Тебе лучше, Белль?

Она стонет в подушку, не в силах говорить. Тело ее расплавилось и сделалось таким же жидким, как само ароматическое масло, которое впитывается в кожу. Она превращается в шелк, ей хочется оплести собой этого мужчину и вобрать его в себя. Она чувствует, что доктор начинает двигаться над ней, и через минуту он уже лежит у нее на спине, прижимаясь грудью к ее умащенной коже. Быть так близко – чудесно. Масло как будто связывает их, его запах плетет чары, и Белль из современной Венеции переносится в Венецию давно минувших дней, в город черных мавров и христиан-мистиков.

Доктор входит в нее, и они начинают медленно двигаться. Они вместе проваливаются в чувственное забытье, и Белль кажется, что в этот миг сообща они создают нечто прекрасное, нечто такое, что увидят все: картину этого мимолетного мгновения, отпечаток их страсти.

– О, милая, – негромко произносит он, набирая скорость и подсовывая под нее руки, чтобы взяться за грудь.

Он бьется об нее, и она мчится с ним на арабском скакуне по дюнам Сахары. Она танцует для него под небом пустыни, ее восторг рассыпается по ночному куполу падающими звездами, бубенцы прыгают на талии. Они целуются, их рты полны меда, они кормят друг друга сладкими липкими финиками, лежа на подушках внутри шатра, стены которого раздувает раскаленный ветер. И она теряется в песчаной буре своего телесного пиршества, стремительно приближаясь к вершине наслаждения, пока доктор, ее арабский принц, упивается Белль.

Сегодня доктор не торопится вставать. Она чувствует, как ароматическое масло и его семя стекают по ее бедрам, и невольно тянется к ним рукой, трогает пальцами. Подобное чувство свободы ей хочется испытывать не только здесь, в этой квартире, но и дома, с мужем. Она пыталась вызвать у супруга интерес, однако безуспешно. Ее цель не удовольствие, а покой. Если он будет удовлетворен, возможно, не станет постоянно на нее злиться.

Сразу после свадьбы Белль была уверена: ее долг – пытаться доставить ему удовольствие в постели, потому что, если бы не синьор Бжезинский, они с матерью наверняка оказались бы на улице. Оставшись без денег в раздираемой войной Варшаве, где не было никого, кто мог бы их защитить, она пообещала лежащему на смертном одре отцу, что примет предложение синьора Бжезинского и спасет семью. Он помог им, и Белль чувствовала: она обязана ему всем.

Белль не любила мужа и не сомневалась в том, что и он к ней равнодушен. Она так и не сумела понять, почему он по собственной воле женился на ней. У нее же не было выбора. Впрочем, когда-то синьор Бжезинский относился к ней очень внимательно. Она не забыла, как добр был он с ней и матерью в первые годы, когда они только приехали в Венецию. Его отношение к ней изменилось после того, как заболела мать. А когда покинула их дом, синьора Бжезинского словно подменили, как будто наружу вышла его темная душа, все это время скрывавшаяся за фасадом вежливости. В постели он стал груб. Несколько раз, когда она спала, насиловал ее. Днем он постоянно за что-то ругал ее. Его не устраивало все, что бы она ни делала. Брак превратился в кошмар. Мужа раздражал каждый ее вздох.

Доктор уходит так же незаметно, как пришел. Белль снимает повязку с глаз и встает с пропитанной маслом кровати. Постель испорчена, но ей все равно. Она подходит к высокому напольному зеркалу и внимательно смотрит на себя. Отражение нравится ей. Женщина в расцвете, раскрасневшаяся от любовных утех. Темные глаза еще широко раскрыты после арабского приключения с доктором. Она приглаживает темные волосы. Ей не нравится, что несколько прядей выбились из прически. Сегодня вечером волосы ее кажутся еще более блестящими, точно их черный отлив скрывает звезды пустыни и сама она светится изнутри. Как же она не похожа сейчас на женщину, живущую в доме синьора Бжезинского.

Она набирает ванну, тщательно смывает с себя масло и какое-то время нежится в пряном, источающем пар озере. Потом торопливо одевается, вспоминая, что сегодня возвращается муж и ей нужно быть дома к ужину. Надо обязательно прийти пораньше, чтобы успеть снять с себя одежду Белль и снова превратиться в Луизу.

Она спешит домой. Через мост Риальто, мимо рынка, через Кампо Риальто Ново. Каблучки стучат по мостовой. Вдруг из-под ног взмывает вверх голубь, она поднимает глаза и тут же ловит на себе взгляд проходящего мимо мужчины. Вместо того чтобы отвернуться, она прямо смотрит на него. Он кажется ей знакомым. У него лицо волка, глаза цвета жареного миндаля и золотая серьга в ухе. Он похож на пирата, искателя приключений из прошлого. Мужчина улыбается ей, и она понимает, что может получить его, если захочет. Но она спешит домой, времени нет, поэтому проходит мимо, пытаясь не замечать биения в груди. Она знает, что он провожает ее взглядом, но не оборачивается. В конце концов, это всего лишь очередной моряк.