Валентин Понтифик - [17]

Он стоял молча, сбитый с толку и потерянный, а зал бешено вращался вокруг него.

– Ваше величество, произнесите тост. – Казалось, Делиамбер повторяет это снова и снова. – За понтифика, его советников, потом…

«Возьми себя в руки, – прикрикнул на себя Валентин, – ты же корональ Маджипура».

Он прилагал отчаянные усилия, чтобы вырваться из чудовищного видения.

– За понтифика, ваше высочество…

– Да. Да, я знаю.

Призрачные образы никак не отпускали. Бесплотные пальцы хватали его. Он боролся. Держаться. Держаться. Держаться.

Он совершенно не понимал, что происходит.

– Тост, ваше высочество!

Тост? Тост? Какой тост? А, церемония. Его прямая обязанность. Ты – корональ Маджипура. Да. Он должен говорить. Должен что-то сказать этим людям.

– Друзья… – начал он. А затем последовало головокружительное падение в хаос.

Глава 8

– Тебя желает видеть корональ, – сказал Шанамир.

Хиссун испуганно вскинул голову. Уже полтора часа он напряженно ожидал в унылой многоколонной передней с нелепым выпуклым потолком, размышляя о том, что же произошло за закрытой дверью покоев лорда Валентина и сколько времени ему еще предстоит здесь оставаться. Было уже далеко за полночь, и через каких-то десять часов корональ и его свита должны покинуть Лабиринт и продолжить великое паломничество, но странные события этой ночи изменили план. Хиссуну все равно нужно было подняться на самый верх, во внешнее кольцо, собрать пожитки, попрощаться с матерью и сестрами и снова вернуться сюда, чтобы присоединиться к уходящим, ну и поспать немного было бы тоже неплохо. Но все перепуталось.

После того как корональ упал в обморок и его унесли в покои, после того как банкетный зал опустел, Хиссун и кто-то еще из свиты короналя собрались в этой унылой комнате. Через какое-то время им сообщили, что лорд Валентин пришел в себя, ему лучше, а им всем следует ждать дальнейших указаний. Затем их по одному стали вызывать к короналю – сначала Тунигорна, затем Эрманара, Эйзенхарта, потом Шанамира и так далее, пока Хиссун не остался один среди гвардейцев короналя и каких-то мелких чиновников. Хиссуну не хотелось спрашивать у них, что ему делать, но и уйти он тоже не смел, поэтому он ждал, и ждал, и еще ждал, и снова ждал.

Он закрыл пересохшие от усталости, зудящие глаза, но задремать никак не удавалось. В мыслях вновь и вновь вставала одна и та же картина: корональ падает, и они с Лизамон Халтин одновременно вскакивают с кресел, чтобы подхватить его. Он никак не мог избавиться от воспоминаний об ужасном завершении банкета: корональ со смущенным и жалким видом путается в словах, не в силах подобрать нужные, пошатывается, теряет равновесие, падает…

Конечно, корональ мог, как и любой другой, напиться и вести себя по-дурацки. Одной из многих вещей, что Хиссун усвоил, когда работал в Доме Записей и без разрешения читал чужие воспоминания в Регистре Памяти душ, было то, что в человеке, носящем корону звездного огня, нет ничего сверхъестественного. Поэтому вполне возможно, что этим вечером лорд Валентин, который, кажется, очень не любил Лабиринт, пытался поднять себе настроение вином и в итоге захмелел настолько, что путался в словах, когда пришло время произносить тост.

Но все же, хотя сам лорд Валентин сказал, что причиной случившегося было вино, Хиссун сомневался в этом. Пока произносили предыдущие тосты, он видел короналя вблизи, и тот вовсе не казался пьяным: дружелюбным, спокойным, даже довольно веселым, но не пьяным. И потом, когда маленький чародей-вруун вывел лорда Валентина из обморока, дотронувшись до него щупальцами, корональ имел несколько неуверенный вид, какой и бывает после потери сознания, но все равно пребывал в ясном рассудке. Невозможно так быстро протрезветь – это факт. Нет, думал Хиссун, скорее всего, тут что-то другое, не опьянение, а какие-то чары, тайное послание, захватившее разум лорда Валентина. И это было очень страшно.

Хиссун поднялся и пошел по извилистому коридору к покоям короналя. Не успел он подойти к украшенной причудливой резьбой двери с яркими золотыми знаками пылающей звезды и монограммами короналя, как она открылась, и оттуда появились Тунигорн с Эрманаром, осунувшиеся и угрюмые. Они кивнули ему, и Тунигорн одним движением пальца приказал гвардейцам впустить Хиссуна.

Лорд Валентин сидел за широким столом из какого-то редкого полированного дерева кроваво-красного цвета. Крупные, с узловатыми пальцами ладони короналя опирались на стол, будто он не мог без опоры сидеть прямо. Бледное лицо, блуждающий взгляд, опущенные плечи.

– Мой повелитель… – неуверенно начал Хиссун, запнулся и умолк.

Он все еще стоял в дверях и чувствовал себя неловко и неуместно. Лорд Валентин, казалось, не замечал его. В комнате была старая толковательница снов Тизана, и Слит, и вруун, но никто не произнес и слова. Хиссун совсем стушевался. Он не знал, как, согласно этикету, следует обращаться к усталому и, видимо, больному короналю. Выразить сочувствие или сделать вид, что монарх пребывает в добром здравии? Хиссун сделал рукой знак звездного огня и, не получив ответа, повторил жест. Его щеки пылали.