Валенсия - [8]

Но как только наши члены вошли в соприкосновение, Салина вскрикнула и закатила глаза, ее тело дернулось и затихло. Мертвенная бледность покрыла ее щеки, дыхание стало едва заметным. Я решил подождать и, не покидая достигнутых позиций, стал нежно массировать ее грудь левой рукой. Очень медленно Салина приходила в себя. Дыхание становилось ровнее и глубже, щеки розовели, дрогнули веки и ее глаза открылись. Она посмотрела мне в глаза и вдруг сказала:

— Уйди, я не хочу тебя.

— Что с тобой? Милая, чем я тебя обидел?

Она оттолкнула меня от себя и отскочила на другой конец дивана, прижавшись спиной к стене.

— Уходи, уходи! Ты гадкий, противный урод. Я не хочу видеть тебя ни одной секунды, — злобно сказала она, закрыв лицо руками.

— Но что я сделал? Объясни!

— Ничего не хочу объяснять. Уходи вон. Сейчас же.

— Я не уйду, пока ты не скажешь, в чем дело, — настаивал я, злясь за это нелепое недоразумение.

— Я сейчас вызову человека и он вышвырнет тебя голого на улицу, воскликнула она и потянулась к кнопке звонка.

— Постой! — я перехватил ее руку, — ты оскорбляешь меня незаслуженно. Я не сделал ничего недозволенного.

— Ты взял меня, когда я была без сознания.

— Нет. Клянусь богом, — закричал я, отступая от нее.

И это восклицание было настолько искренним, что Салина сразу поверила мне без дальнейших доказательств.

— Я верю. Милый, как хорошо, что судьба послала мне награду за все то, что я испытала. Я теперь никогда в жизни не расстанусь с тобой и ты никуда уже не уедешь. Она нежно прильнула ко мне, целуя лицо, плечи и грудь.

— Боже мой, как я благодарна всевышнему за тебя. Ты хочешь меня? Бери, я твоя. Навеки. Но только, милый, осторожно, я хочу чувствовать тебя в себе.

— Я буду осторожен.

Все началось сначала. Медленно и осторожно я лег на нее и слегка надавил своим членом на мягкие губки любви, чувствуя, как они сами собой раздвигаются. Салина задрожала и вцепилась в меня руками. Она вскрикнула от боли и перестала болезненно дрожать. Взгляд ее глаз стал вызывающе спокоен.

— Ну… Дальше… — сказала она и нетерпеливо двинула бедрами.

Я надавил телом и мой член нырнул в горячую пропасть сумасшедшего удовольствия. Я уже не помню, что я делал и как. Смутно, как во сне, я представляю себе изгибы белого упругого тела, рычание и стон двух жертв любви. Потом все пропало в сладостном безумии. Когда я очнулся, Салина уже сидела около меня и своей нежной маленькой ручкой гладила мой живот. Сквозь щели, оставленные мной ночью, пробивался яркий луч солнца.

— Я думала, что ты умер, — с дрожью в голосе сказала Салина. — ты видишь, я оказалась впервые в жизни сильнее мужчины. Я чувствовала тебя всего до конца, я даже рассмотрела сок, который ты в меня влил. Он очень смешан с моим. Хочешь, я и тебе покажу? Она спрыгнула с дивана и, взяв со стола розетку, поднесла к моим глазам.

Там мутными отблесками трепетала густая жидкость.

— Здесь ты и я вместе, — восторженно прошептала Салина. — я буду хранить это всю жизнь. Мы теперь муж и жена. Я никогда не отпущу тебя от себя ни на минуту. Тебе не нужны будут никакие женщины, я их всех заменю одна. Я таял под наплывом бурного счастья. Созерцая голую Салину, я еще раз убеждался в совершенстве ее милой и нежной красоты.

— Сали, я должен все-таки уехать в Кельн, — виновато сказал я.

— Нет, никогда, — в ее глазах сверкнул гнев.

— Но, милая, не нужно сердиться. Это от меня не зависит.

Меня послали с очень важным поручением фирмы. Дело особой секретной важности, невыполнение которого грозит мне смертью.

Ты хочешь, чтобы меня убили? Я взглянул на часы. Было 7 часов 20 минут. Оставалось не многим более двух часов до отхода парохода. Я быстро оделся, расцеловал свою новую чудесную жену и бросился в гостиницу. Проводить меня к пароходу она не пришла. Я напрасно прождал у трапа до отхода. Я не знал, что с ней случилось и до сих пор не могу поверить, что она меня обманула. Но это была последняя встреча с земной женщиной, с которой я жил и которая оставила в моей памяти неизгладимое впечатление. Судьба, очевидно, послала мне ее для того, чтобы показать, как ничтожны были ее сладости по сравнению с тем, что готовили мне женщины-карты. Незнакомец был совсем пьян. У него заплетался язык и голова склонилась к столу в неодолимой дреме. Меня тронул его бесхитростный рассказ, и я решил во что бы то ни стало узнать, что было дальше. Но он ничего не мог сказать, он почти спал. Я быстро написал записку, в которой сообщил свой адрес, имя и фамилию, завернул в нее несколько долларов и сунул ему в карман.

ГЛАВА 3

Утром мы должны были отплыть в Лондон, но из-за обнаруженной поломки лопасти правого винта наше пребывание в Амстердаме затянулось на несколько дней. Меня это нисколько не огорчило. Мне не терпелось услышать продолжение сказочной истории незнакомца и, я уже собирался отправиться в бар, как меня окликнули с палубы. Я вышел.

— Вас ожидает у трапа какой-то оборванец, — сообщил мне матрос.

Я глянул через борт и увидел своего ночного рассказчика, приветливо помахал ему рукой. Он мне ответил тем же. Я сошел к нему. Мы пожали друг другу руки как друзья.