Ваххабизм в России. Теория и практика террора - [10]

Возвращаясь к учению аль-Ваххаба, можно сказать, что на него оказала огромное влияние личность самого богослова. Умный, разносторонне образованный, видевший жизнь Ближнего Востока в разных её проявлениях, и в то же время агрессивный, крайне упорный и радикальный в своих воззрениях и действиях Мохаммед Абд-аль-Ваххаб сумел не только возродить стагнирующий ханбализм, но и найти, увлечь и убедить тысячи своих сторонников как среди низших социальных слоёв, так и среди недждийской знати. Пожалуй, не будь у него этих качеств, учение могло бы остаться невостребованным.

Краткий экскурс в историю возникновения и развития учения Мохаммеда Абд аль-Ваххаба, безусловно, носит очень схематичный характер. В нём совершенно не затронут внешний фактор влияния великих держав (Англии, Соединенных Штатов, в какой-то мере Франции) на ваххабизм, как инструмент их колониальной политики. Задачей этого обзора было лишь выделение принципиальных отличительных черт этого учения.

Ваххабизм нельзя рассматривать как отдельное религиозное течение. Он является изложением и подтверждением догм одной из школ исламской теологии — ханбализма, и не внёс в её теоретическое наследие практически никаких значимых дополнений. Ваххабизм является исламистским течением почти в чистом виде, то есть, используя религиозную фундаментальную догматику, ставит перед собой сугубо политические цели. В каком-то смысле ваххабизм — это то, что сегодня называют «политическим исламом». Понятие очень политкорректное и при этом довольно неточное, так как ислам вообще трудно отделить от борьбы за власть, а значит, и политики.

Во-вторых, ваххабизм является скорее практикой, чем теорией, и поэтому является технологией достижения конкретной политической задачи — построение государства, гарантирующего защиту традиционных фундаментальных исламских ценностей и консервирующего традиционный уклад жизни. Эта технология обладает опытом достижения положительного результата в виде создания государства аль-Саудов, однако этот же опыт даёт возможным увидеть её проблемные места, позволяет использовать их для защиты и успешного противодействия ей.

Раз есть технология, то совершенно неважно, кто именно воспользуется ею и для каких именно целей. В этом смысле заострять внимание на конкретных выгодополучателях применения этой технологии по сути, бессмысленно — любая страна, против которой она будет применяться, должна защищать себя от этой технологии, а не конкретных исполнителей. Поэтому для России, как страны, которая активно подвергается воздействию ваххабизма, важно вести борьбу не только с самими ваххабитами, а в первую очередь — с условиями, способствующими проникновению и укоренению на нашей территории этой предельно враждебной технологии нашего уничтожения.

Ваххабизм — крайне агрессивное политическое течение внутри ислама. Однако он ставит перед собой довольно ограниченные цели, за пределами которых не способен формулировать свои задачи. Это означает, что ликвидация условий, при которых это учение способно достичь своей цели, способна резко снизить опасность ваххабизма.

«Арабская весна» показала, что ваххабизм сам по себе способен лишь на деструктивные действия. Для решения конструктивных задач он должен выступить в связке с мощной секулярной силой — светской элитой, которая объективно заинтересована в своём приходе к власти, однако немедленно после этого смещает баланс в этой связке в свою пользу. Поэтому отсутствие такой секулярной силы делает ваххабизм беспомощным в плане конструктивных действий, превращая его в маргинальное течение без сколь-либо вменяемых перспектив.

Применительно к российской ситуации, можно подытожить этот вывод следующим утверждением — до тех пор, пока ваххабизм не станет инструментом политической элиты (региональной или федеральной ее части) для выполнения своих задач, он неспособен ставить перед собой решительные цели и достигать их. Поэтому заигрывание с ваххабитами региональных властей в Поволжье, их призывы к «конструктивному диалогу» с радикалами выглядит крайне тревожным признаком смыкания ваххабизма как идеологии и властной элиты как секулярной составляющей этой деструктивной технологии демонтажа страны.

Этот вывод подтверждается складывающейся ситуацией в странах Арабской весны, в которых к власти пришли исламисты разной степени радикальных воззрений. Не имея поддержки в среде традиционалистской элиты, они очень быстро утрачивают контроль над событиями и ведут дело к контрреволюции, которой они вряд ли что способны противопоставить. Можно смело прогнозировать, что в Ливии, Египте, Тунисе пришедшие к власти исламистские силы в короткие сроки будут вынуждены сойти со сцены в силу своей неспособности ставить задачи за пределами цели прихода к власти. Альтернативой может стать блок с секулярной элитой либо контрэлитой, имеющей конструктивную программу построения и развития.

Пожалуй, единственным исключением из правила является исламистская Турция, в которой пришедшая к власти Партия справедливости и развития сумела обойтись без поддержки враждебной ей кемалистской элиты. Однако идейный кризис, в который попали турецкие исламисты, говорит лишь о том, что в Турции победа исламистов явно не выглядит окончательной.