Вадим - [25]

— Зай, — подергала его за рукав Маша. Входили какие-то новые люди.

— Вот Мария, молодая писательница. Вадим, бизнесмен… — рекламировал хозяин, будто хвастаясь своими гостями. — А это — художники-анималисты…

Вадим уловил со стороны одного из анималистов подобострастную улыбку — дырявую, зияющую прорехами между отдельными зубами. Новоприбывший художник сиротливо примостился на старинном сундуке; его волосы, похожие на пуки измятой проволоки, разметались в стороны, словно бы ища место, где можно хоть как-то расположиться. Руки его бегали, не в силах остановиться и приладиться к чему-нибудь: то трогали рюмку, то гладили край стола, то цепляли пуговицу из петли. Столько было в его облике незащищенности и неустаканенности, что Вадим ощутил, с дурным подкатыванием теплого комка к горлу, что сам он уже намертво прирос к определенной нише. Он занял ее словно бы ненароком, но был незаметно облит цементом — и теперь был не в состоянии шелохнуться.

— Ну-ка, задайте мне тему! Любую, бля, тему — и я вам расскажу анекдот! Охуенный анекдот — на любую тему! Давайте, ну! — разгоряченно выкрикнул хозяин.

— Одиннадцатое сентября… — каверзно предложила Маша.

Молчание.

— Ну, про одиннадцатое сентября я слышал пару анекдотов… только не очень смешных. Я вам лучше щас историю одну расскажу, охуеете! — Хозяин довольно потер руки.

12

Ближе к вечеру в офисе раздался странный звонок. Лера, в некотором смятении, извинилась по интеркому и сообщила:

— Вадим Сергеевич, из больницы звонят — насчет Александра Морева…

Вадим взял трубку немедленно.

— Дубровин Вадим Сергеевич? — осведомился глубокий бас, и в нем сразу угадывался цветущий, рыхлый и хорошо поевший мужчина. — Из двадцатой городской беспокоят, насчет вашего родственника Морева Александра. Они тут водочкой поддельной отравимшись, еле откачали. Кашу есть не желает, глюкозу колем, сигарет требует… А у нас на это госсубсидии не рассчитаны. Так что он нам ваш телефончик, зовите, говорит, пусть приедет.

Предупредив Леру, что ненадолго отлучится, Вадим отправился в больницу, не особенно озадачившись тем, как, в сущности, несвязно объяснил мотивы своего звонка врач. Или медбрат. Впрочем, это мог быть кто угодно, даже пациент, обрадовавшийся наличию у дружбана богатого «родственника».

Вадим уже в течение года не имел представления о местонахождении бывшего сводного брата. Телефон в солнцевской квартире, доставшейся тому от родных по наследству, был отключен за неуплату. Ехать же и разыскивать Сашу не было смысла: он и раньше надолго пропадал, но всегда потом объявлялся. И не обязательно оттого, что нужны были деньги. Вадим и сам раньше искал встречи с ним, так как казалось, что надо; но это было очень давно. В последние годы свидания стали тягостны, как повторяющийся сон о жарком утре с прилипшей к телу простыней.

Вадим шел по гулкому коридору, разом напомнившему планировкой и потеками краски на стенах коридоры всех госучреждений, преодолеваемых на протяжении жизни: яслей, садов, школ, пионерлагерей, институтов, военкоматов. Вскоре он оказался в помещении, являвшем собой весьма несуразный отросток пространства: ломаный треугольный отсек обнаружился, видимо, на последнем этапе постройки вследствие какого-нибудь недочета и был оставлен нетронутым. Там находились люди в бесцветных пижамах, кучно расположившиеся на облезлой мебели, занятые игрой в карты и другие настольные игры.

Многие на Вадима взглянули с насмешливым интересом, как будто знали про него что-то, о чем он в своей наивности не догадывался. Сводный брат вдруг вынырнул у Вадима из-под ног, маленький и юркий, как насекомое, и затряс ему руку:

— Ну, здорово, здорово, спасибо, что пришел…

Вадим отстранился непроизвольно: от Саши пахнуло смесью лекарств, мочи и одеколона, не мешавшей ему, однако, быть вполне жизнерадостным. Тощий, как комар, в свои двадцать пять покрытый шелушащейся старческой кожей, с козлиной жиденькой бородкой, перхотью в волосах, птичьими, будто пластмассовыми, глазами и синяком в пол-лица, он улыбался во весь рот и заглядывал снизу вверх, точно был моментально, но раз и навсегда осчастливлен Вадимовым появлением. В свою очередь, Вадим был поражен этим жалким зрелищем, но ощущал пока лишь досаду и неудобство. Саша торопился уволочь его подальше от своих товарищей, в глубину коридора, из которого Вадим только что появился.

— Ну как ты? — все так же радостно таращась, осведомился сводный брат. — Да че там, вижу, что все нормально.

Он смущенно потоптался и приступил к делу:

— Ты это… он тебе там фигню какую-то по телефону наговорил. А на самом деле я тут деньги проиграл, и достать неоткуда… Понимаешь, нас ведь тут держат, никуда не выпускают, и в долг больше не дает никто…

Вадим полез за бумажником:

— Понятно, сколько нужно?

— Да тыщу рублей.

Это было, скорее всего, намного больше, чем проиграл Саша, — он и сам оробел от собственной смелости и застыл на месте, не дыша. Вадим вынул две тысячи.

— Ну, спасибо брат, век не забуду. — Саша суетливо пересчитал бумажки, задумался и отдал тысячу обратно. — Ты это, меня скоро выпустят, ты лучше мне перевод сделай на почту, а? А то у меня здесь денежки р-раз — и нету…