Вацлав Гавел. Жизнь в истории - [31]

. Интересно, что опасными многим как раз казались наброски пьесы. Они насторожили Ивана Выскочила, а один из актеров театра «ABC» даже сказал, что это пьеса «на 11 лет тюрьмы» (и изначальный замысел, и первые наброски «Уведомления» появились еще до «Праздника в саду», когда Гавел работал в «ABC»).

Так или иначе, пьеса вновь имеет огромный успех. В 1966 году ее радиоверсию делает BBC, примерно в это же время издательство «Галлимар» печатает «Праздник в саду» на французском языке. Гавел на вершине славы. Его пьесы идут в Германии, Австрии, Венгрии, Польше, Югославии, Швеции, Австрии и Великобритании.

Наконец, во второй половине шестидесятых Гавел работает над третьей и последней большой пьесой, которая будет легально поставлена на сцене в коммунистической Чехословакии, – «Трудно сосредоточиться» («Ztížená možnost soustředění»). Эта пьеса сохраняет отдельные черты абсурдного театра, но во многом от него уже ушла. Если в «Празднике в саду» и «Уведомлении» любовные сюжеты находятся на втором плане, то здесь любовный многоугольник оказывается прямо в центре сюжета. Ученый-гуманитарий Эдуард Гумл не может сделать выбор, которого от него требуют две любящие его женщины: жена Власта хочет, чтобы он окончательно порвал с любовницей Ренатой; Рената настаивает, чтобы Гумл ушел от Власты. Сам он без конца обещает каждой именно то, что она хочет слышать, но выполнить обещания не в силах. И вдобавок отчаянно заигрывает с машинисткой, которой диктует свой очередной трактат.

В это же время к Гумлу без приглашения приходит компания молодых ученых с вечно неисправным громоздким прибором под названием «Пузук» (это скрытый привет Ивану Гавелу, Пузук – его семейное прозвище). По замыслу гостей, «Пузук» должен составить психологический портрет Гумла, и хотя эта затея проваливается, да и ученые оказываются едва ли не самозванцами, главный герой закручивает роман с руководительницей исследовательской группы.

Пьеса не входит в число самых популярных у Гавела, и ее сценическая история не очень велика (по иронии судьбы это единственная пьеса, которую видел на сцене автор этой книги – в исполнении студенческой труппы в библиотеке Вацлава Гавела). Любопытна же она тем, что в ней отчетливо прослеживается автобиографический мотив: линия любвеобильного, но слабохарактерного мужчины, который не может разобраться в своих женщинах.

Насколько уместно отождествлять протагонистов гавеловских пьес и самого автора – этот вопрос останется в «гавеловедении» навсегда, он относится и ко многим позднейшим пьесам. Однако бытовой разлад, в который погружен Гумл, одновременно становится и метафорой более глубокого кризиса личности. Полутора десятилетиями позже Гавел напишет: «Все мои пьесы вращаются вокруг темы распада идентичности»106.

II. Зрелость

«Тварж». Начало Пражской весны

«Этот парень будет небезопасен»

Как уже говорилось, с конца 50-х годов в Праге, а потом и в других городах Чехословакии возникает целая россыпь небольших и относительно независимых театров. В шестидесятых в кино заявляет о себе чехословацкая «новая волна».

С 1958 по 1965 год в стране удваивается издание иностранной литературы. В первой половине 60-х происходит возвращение в официальное культурное пространство Франца Кафки. Писатель и филолог, недавний политзаключенный Эдуард Гольдштюкер устраивает научную конференцию по его творчеству. Милош Форман, Иван Пассер и Вацлав Гавел примерно в это время продают киностудии сценарий фильма по мотивам «Замка» (правда, в производство его так и не приняли).

В 1963 году проходит третий съезд Союза чехословацких писателей, который ясно обозначает курс на либерализацию литературной жизни. С большим опозданием состоялся официальный дебют Богумила Грабала, к читателю возвращается Йозеф Шкворецкий. Прямым следствием съезда стало создание под эгидой Cоюза писателей журнала «Tvář» («Лицо») – так назывался сборник поэта Франтишека Галаса. Первым редактором этого журнала, ориентированного на новую литературу, стал поэт Иржи Груша, зять Эдуарда Гольдштюкера, в будущем – не только литератор, но и политик. Он станет послом Чехословакии и Чехии в Германии, а позже министром образования.

Однако в очень скором времени Груша пал жертвой литературной полемики. Молодой литератор Владимир Медек (через несколько десятилетий он и его брат Павел переведут на чешский язык цикл книг о Гарри Поттере) написал статью, где указал на то, что из официальной чешской поэзии выброшено имя Сталина, а стихи, где он упомянут, или печатаются в сокращении, или не печатаются вовсе, хотя и принадлежат перу выдающихся авторов, от Витезслава Незвала до Павла Когоута. По своему духу статья отнюдь не была сталинистской, Медек лишь призывал коллег к последовательности и интеллектуальной честности. В своем ответе Груша упрекнул Медека в недобросовестно подобранных примерах, а под конец прямо заявил: он боится не того, что из сборников чешской поэзии исчезнет имя Сталина, а того, что через несколько лет его придется снова туда вписывать.

С одной стороны, позиция Груши вроде бы укладывалась во вполне официальный курс на десталинизацию. Одна из главных улиц Праги в 1962 году была переименована из Сталиновой в Виноградскую; властями был взорван крупнейший в мире памятник Сталину. С другой стороны, официальная цензура сочла статью слишком смелой, и через несколько месяцев Груша был вынужден оставить кресло редактора.