Ва-банк - [32]

Через два дня после того, как мы пили шампанское, случилось непредвиденное, о чем мы узнали лишь сутки спустя. Мы были заняты поисками электрического сварочного аппарата фирмы «Дженерал электрик» в городке по соседству. Я и мой напарник, прилично одетые, отправились пешком и через пару километров сели в машину к Пауло и Аугусто.

— Мы заслужили эту прогулку. Дышите, дышите глубже — это чудесный воздух свободы!

— Ты совершенно прав, Пауло, мы действительно заслужили это. Езжай помедленнее, дай насладиться окрестностями.

Мы разделились и остановились в двух различных отелях, проведя три дня в этом очаровательном порту, полном кораблей и толп жизнерадостных, пестро одетых людей. Каждый вечер мы собирались все вместе.

— Никаких ночных клубов, никаких борделей, никаких уличных девок, это деловая поездка, приятели, — сказал Пауло. И в этом он был прав.

Мы с Пауло пошли взглянуть на аппарат. Он был в ужасном состоянии, но тем не менее за него нужно было платить наличными, а у нас не хватало требуемой суммы.

К счастью, Пауло связался по телеграфу с Буэнос-Айресом и сообщил адрес отеля и порт, куда мы прибыли. Он решил отвезти нас обратно на виллу и потом вернуться самому за деньгами и сварочным аппаратом. И мы поехали обратно, хорошо встряхнувшись за эти три дня праздника.

Пауло высадил меня и Гастона на повороте нашей небольшой дороги, как обычно. Вилла была в сотне метров. Мы шли спокойно, предвкушая, как снова увидим наше чудо строительной техники — тоннель. Как вдруг я схватил Гастона за руку и удержал на месте. Что там творилось возле виллы? Были видны полицейские и шныряющие вокруг люди. Двое пожарных рыли землю посредине дороги. Я не мог понять, что случилось. Одно было ясно — тоннель был вскрыт!

Гастон начал дрожать, как в лихорадке, и, не попадая зубом на зуб, пробормотал:

— Они вскрыли наш любимый тоннель! О, черт! Такой прекрасный тоннель!

Тем временем какой-то тип со свиным рылом наблюдал за нами. Но вся ситуация показалась мне до того комичной, что я разразился громким смехом. И если у этой свиньи и были какие-то сомнения по поводу нас, то они сразу же улетучились. Взяв Гастона за руку, я громко выкрикнул по-испански:

— Какой огромный тоннель выкопали эти грабители!

Мы повернулись спинами к нашему строительному шедевру и пошли прочь от дороги — не спеша, но и не задерживаясь. Но потом нам пришлось ускорить шаг. Я обратился к Гастону:

— Сколько у тебя при себе денег? У меня почти шестьсот долларов и полторы тысячи боливаров. А у тебя?

— Две тысячи долларов в моем патроне, — сказал Гастон.

— Гастон, лучше всего для нас расстаться прямо здесь, на улице.

— И что ты собираешься делать, Папи?

— Я возвращусь в порт, откуда мы прибыли, попытаюсь достать лодку — и прямо в Венесуэлу.

Мы не могли обняться прямо здесь, на улице, но глаза Гастона увлажнились так же, как, впрочем, и мои, когда мы пожимали друг другу на прощание руки. Ничто так не сближает мужчин, как общие опасности и приключения.

— Счастливо тебе, Гастон.

— И тебе, Папи.

Пауло и Аугусто возвращались домой различными путями, один — в Парагвай, другой — в Буэнос-Айрес. Девочкам Пауло уже не нужно будет ложиться в постель наедине с подушками.

Мне же удалось добраться на лодке до Пуэрто-Рико, оттуда на самолете — до Колумбии, а потом на другой лодке — до Венесуэлы.

И только спустя несколько месяцев я узнал, что случилось. На большой авеню, по другую сторону банка, прорвало водопровод, и весь транспорт пошел по параллельным улицам. Большой грузовик, груженный железными балками, выехал на нашу дорогу, прошел над тоннелем и застрял в нем задними колесами. На крики сбежалась полиция и быстро сообразила, в чем дело.

КАРЛОТТА: ЛОМБАРД

В Каракасе царило Рождество. На всех больших улицах великолепная иллюминация, всюду — веселье. В особой, венесуэльской манере, с превосходным чувством ритма, пели рождественские гимны. Что касается меня, я был все-таки подавлен нашей неудачей, но не более того. Мы играли и проиграли, но все же я был жив и еще свободнее, чем когда-либо. А кроме того, как сказал Гастон, это был восхитительный тоннель!

Постепенно дух праздника проник и в меня. И с легкой душой и миром в сердце я отправил Марии телеграмму: «Мария, пусть это Рождество придет с добром в твой дом, в котором ты дала мне столько радости».

Я провел Рождество в больнице с Пиколино, сидя на скамейке в маленьком больничном саду. Я купил два альякаса — это такое блюдо, которое готовят только на Рождество. Это было самое дорогое и самое лучшее, что я только мог найти. В карманах у меня были еще две маленькие плоские бутылочки вкусного кьянти.

Это было Рождество двух мужчин, возвращенных к жизни, Рождество, освещенное светом истинной дружбы, Рождество полной свободы — в том числе свободы бросаться деньгами так, как это делал я. Бесснежное Рождество Каракаса, наполненное цветами этого маленького больничного сада, — Рождество надежды для Пиколино, не пускавшего больше слюни, язык которого больше не высовывался. Его успешно лечили. Это Рождество было для него полным чудес, когда на мой вопрос, хороша ли еда, он четко и с ощущением полного счастья произнес: «Да».