Ва-банк - [28]

Мы заплатили и поднялись, я потянулся за своим кофейником.

— Оставь его, он тебе больше не понадобится, даю слово.

— Нет, ты серьезно?

— Я знаю, что говорю, дружище.

Я оставил ненавистную посудину на столе, и мы вышли.

Часом позже, когда мы вдоволь насытились воспоминаниями о Монмартре в моей комнате, Пауло перешел к самому главному. У него было большое дело в одной соседней с Венесуэлой стране. И он знал, что может на меня положиться. Если я соглашусь, он возьмет меня в качестве напарника.

— Эта работа — не бей лежачего. Я говорю тебе на полном серьезе — у тебя будет столько денег, что потребуется утюг, чтобы их разглаживать — столько они займут места.

— И где же эта необыкновенная работа?

— Ты узнаешь, когда попадешь туда. Заранее не могу ничего говорить.

— Сколько там нас будет?

— Четверо. Один уже на месте. За другим я приехал сюда. Кстати, ты его знаешь. Это твой друг Гастон.

— Да, я его знаю, но потерял с ним связь.

— А я нет, — сказал Пауло, смеясь.

Соображал я всегда быстро. Итак, здесь у меня немного шансов. Кофейник меня больше не устраивал. Пауло же я узнал как трезвого, разумно мыслящего человека, и если, по его мнению, нас должно быть четверо, значит, это дело серьезное. Наверняка, стоящая работа. Итак, за дело, Папи.

— Я согласен. Иду ва-банк!

На следующий день мы выехали.

ТОННЕЛЬ ПОД БАНКОМ

Мы ехали больше трех суток, сменяя друг друга за рулем. Пауло предпринимал бесконечные меры предосторожности: мы то и дело останавливались, и тот, кто находился за рулем, высаживал остальных за три сотни метров от заправочной станции, а потом подбирал.

Мы с Гастоном должны были ожидать Пауло под проливным дождем не менее получаса. Меня это просто бесило.

— Ты думаешь, все это необходимо, Пауло? Ты только посмотри, который час.

— Какой же ты нытик, Папи. Я ведь должен был накачать шины, сменить заднее колесо, заправиться бензином и водой. А это не сделаешь за пять минут.

— Я не об этом. Говорю тебе прямо, не вижу смысла во всех этих мерах предосторожности.

— А я вижу, и я здесь главный. Ты провел тринадцать лет на каторге, а я — десять в одиночке на нашей любимой родине. И я не думаю, что ты когда-либо в достаточной мере заботился о предосторожностях. Согласись, какой богатый материал для наводки: одно дело, когда в «шевроле» один водитель, и совсем другое, когда в нем трое.

А ведь он был прав! Не будем больше об этом. Через десять часов мы прибыли в город, куда и направлялись. Пауло высадил нас в конце улицы с виллами по обеим сторонам.

— Идите направо. Вилла называется «Мой друг», она расположена у дороги. И держитесь, будто вы ее владельцы, в ней вы найдете Аугусто.

Там был сад, благоухающий цветами, к прелестному маленькому домику вела аккуратная тропка. Дверь была закрыта, и мы постучались.

— Входите, братья, — сказал Аугусто, открывая дверь. Он был без пиджака, весь в испарине, а его волосатые руки были перепачканы в земле. Мы рассказали ему, что Пауло уехал, чтобы оставить машину в другом конце города. В этом был резон — не стоило венесуэльскому номеру часто мелькать на дорогах.

— Хорошо доехали?

— Да.

Больше не было сказано ни слова. Мы присели на кухне. Я чувствовал, что наступает решительный момент, и был в напряжении. Гастон не более моего догадывался о том, какая предстоит работа. «Доверьтесь мне, — говорил Пауло еще в Каракасе. — Или вы соглашаетесь, или нет. Одно могу вам сказать: вы заработаете такое количество живых денег, о котором даже не мечтали». Но теперь подошел момент, когда все должно быть сказано начистоту, открыто и определенно.

Аугусто сделал нам кофе. Кроме нескольких вопросов о нашем самочувствии и путешествии, ни слова о предстоящей затее по-прежнему не было сказано. Здесь хранили секреты до последнего.

Я услышал, как хлопнула дверь автомобиля перед домом. Должно быть, Пауло взял напрокат машину с местным номером. Да, так оно и было.

— А вот и я, — произнес Пауло, входя и снимая кожаный пиджак. — Все прекрасно, ребята.

Он спокойно выпил кофе. Я не произнес ни слова, выжидая. Он попросил Аугусто поставить на стол бутылку коньяка, без спешки, с довольной улыбкой на устах разлил коньяк и, достойно завершая паузу, наконец перешел к главному.

— Итак, ребята, вы на месте. Здесь мы будем работать. Теперь слушайте как раз напротив этого домика, по другую сторону улицы, по которой вы, кстати, шли, расположена задняя стена банка. Его главный вход находится на большой авениде, идущей параллельно. Руки Аугусто уже измазаны в глине — это потому, что он считает вас лодырями и бездельниками и приступил к работе, чтобы вам досталось меньше.

— И что же это за работа? — спросил Гастон, который был не дурак, но соображал медленно.

— Не такая уж и трудная, — сказал Пауло, улыбаясь. — Только прокопать тоннель. Он начинается в комнате по соседству с нашей, а затем пройдет под садом, потом — под улицей и окажется как раз под банковским сейфом. Если, конечно, верны мои расчеты. Если же нет, вполне возможно, мы очутимся ближе к улице. Тогда придется углубляться снова и пытаться выйти на середину комнаты с сейфом.

Наступила тишина. И он спросил: