В жерле вулкана - [3]

– Вам когда-нибудь случалось видеть берег с того пункта, где вы проверяли GLX?

– Дважды, в прошлом году, при видимости миллион на миллион и необычном освещении после урагана и ливня. Мы даже разглядели гряду вулканов.

– А внизу? Как выглядело море?

– Только ослепительный свет. Это было примерно в полдень, оба раза.

Рейнер кивнул. Так и должно было быть. На экваторе лучи солнца, находящегося в зените, падают почти вертикально, и поверхность моря непрозрачна.

– Спасибо.

Синеву пересекла тонкая пепельная линия. Берег. Сначала чуть заметная, она постепенно темнела и вскоре разделилась на детали. Появился городок Пуэрто-Фуэго; красные, белые и зеленые пятна преображались в крыши, стены и бульвары.

Самолет тяжело снижался, по плоскостям и корпусу пробегали волны вибрации. Бортрадист вновь связался с башней Сан-Доминго, и действия командира стали четче.

– Повторите процедуру, пожалуйста.

Рейнер думал. «Глэмис кастл» мог погибнуть только от внутреннего взрыва. Никаких вариантов. Что-то уничтожило антенну или убило экипаж. Может быть, и то и другое вместе. После внезапного прекращения подачи топлива, начала пожара и даже после остановки двигателей оставалось вполне достаточно времени, чтобы передать по радио сигналы бедствия.

– Повторяю: никаких задержек не ожидается. Полоса девять. У земли полное безветрие. Видимость пять миль. Облако две восьмерки в трех тысячах футов. Дополнение: касание с превышением тридцать два фута. Сообщите вашу высоту, пожалуйста. Конец связи.

По мере того как давление в кабине повышалось, звук от радио и вибрации становился все слабее; мягкие иглы уперлись в барабанные перепонки.

Но рыбаки в лодках услышали бы взрыв и сообщили о нем.

Позади города, к востоку, расстилалось бледно-зеленое пространство тропического леса, рассеченное серо-стальной нитью реки Ксапури. Непосредственно к востоку от Пуэрто-Фуэго на фоне серо-коричневой и буро-зеленой растительности саванны выделялось грязно-белое пятно соленого озера. Над ландшафтом уже угадывалось знойное марево, оно становилось все заметнее.

– На луче WILS; удаление две тысячи.

Нет, взрыв исключается. Его услышали бы и сообщили. Никакая авария не происходит мгновенно. Времени вполне хватило бы для того, чтобы передать по крайней мере один сигнал. Исключается. Внезапное и полное разрушение повлекло бы за собой взрыв топлива в воздухе, на поверхности моря или земли. Исключается. А прежде всего исключается история бортпроводника – того, который видел Линдстрома. В баре. Насколько Марш был пьян?

– Начинайте стандартный разворот один-пять-ноль-ноль футов.

Фланги за солевым пятном и саванной замыкали вулканы – нерушимый строй из семнадцати кратеров, в который врезались долины. С вершины Катачунги стекала длинная лента темного дыма; она разворачивалась по склонам, через каньоны и плато на север, туда, где вулканическая лава некогда запрудила реку и образовала водопад.

– Добро к конечному этапу захода на посадку. Доложите показания альтиметра.

– На альтиметре один-два-ноль-ноль футов.

Знойное марево волнами текло над соленым озером, пересохшей проселочной дорогой и первыми зданиями столицы; от стекла и металла в небо устремлялись бесчисленные солнечные зайчики.

Мягкие иглы все сильней давили на барабанные перепонки. Вибрация ослабела. Под блистером промелькнула отмель, усеянная машинами и людьми, которые удлиняли взлетно-посадочную полосу, линии знаков и антенны радаров.

– Посадка разрешена. У земли полное безветрие.

Жара уже просачивалась в кабину.

– Роджер. Связь кончаю.

Когда колеса коснулись посадочной полосы и самолет содрогнулся, Рейнер понял, что ему не следовало прилетать сюда. Марш наверняка был пьян, а Линдстром – мертв.

Спустившись до середины трапа, он пошатнулся от ударившей по всему телу жары. Это был Сан-Доминго, куда местные богачи приезжали в поисках прохлады. Вой реактивных двигателей замирал, и сквозь боль в ушах стали прорываться голоса.

От ослепительного света удалось укрыться в здании аэропорта. Зеленое стекло делало его похожим на аквариум. На огромном портрете под главными часами теперь было изображено другое лицо: это был президент Хосе-Мария Икаса. Эль президенте. Неплохое лицо; не столь вялое, как обычно бывает у безнадежно испорченных детей, на которых так часто походят многие диктаторы. А у этого в глазах был даже какой-то намек на мягкость, хотя, вероятнее, это была просто игра освещения. Ведь эль президенте с изменниками из тайной полиции, четырьмя сотнями громил, вооруженных штыками и гранатами, разгромил Дом Правительства и приказал немедленно казнить президента Майя и пятнадцать членов его политического штаба. Расстрельные команды продолжали вовсю трудиться еще в течение нескольких месяцев после успешного coup d'tat.[1]

Рейнер зарегистрировался в офисе T.O.A. и обнаружил, что до вылета самолета местной линии в Пуэрто-Фуэго остается еще два часа. Чтобы время не пропадало даром, он отправился в столицу просмотреть архивы «Эль Диаро», ежедневной газеты Сан-Доминго. Оттуда он вышел с несколькими дюжинами фотографий людей, которые, как сообщалось, пропали во время рейса 696.