В желанном плену - [66]

— Прости меня, Лили детка.

Мои глаза тоже наполняются слезами. Хлюпаю носом и говорю дрожащими губами:

— Это не вернет его назад ко мне. — Я неожиданно испытываю ярость, наклоняюсь вперед и практически шиплю: — Я заслуживаю быть счастливой. И я была счастлива с ним!

Понимание отражается на лице у отца. Мама хватает меня за руку.

Отец тихо отвечает:

— О, Лили. Я даже и не догадывался что ты... о, милая. Мне так жаль.

Злость тает прямо на глазах. Я опускаю голову и шепчу:

— Он был тем самым для меня. Нам суждено было встретиться.

Сидя на краю кровати, отец открывает рот, но ничего не произносит. Мама опять сжимает мою руку.

— Скажи мне, что тебе нужно, сладенькая. Всё, что угодно. Я хочу помочь.

Моя ярость возвращается с удвоенной силой.

— Ты думаешь, что чашка какао может исправить это? — мои родители с одинаково грустными выражениями лица. Это выводит меня из себя еще больше. Я кричу: — Ты думаешь, что сэндвич или гребаное печенье исправит это?

Мама начинает.

— Малышка, я...

Не глядя на них, я приказываю:

— Вон. — Мама прекращает говорить. Я повторяю. — Уходите.

Мы сидим в тишине примерно минуту, прежде чем мои родители, явно уязвленные, встают, чтобы уйти. Когда я слышу, как они подходят к двери, я выкрикиваю:

— Я хочу Теру. Приведите ко мне Теру.

Мне нужна моя сестра.

***

Семь часов спустя...

Уставшая, израненная и серьезно взбешенная, я закатываю глаза, когда слышу слабый стук в дверь.

Я уставшая из-за седативных, которыми меня «кормили». Израненная, потому что мои руки, колени и лоб разодраны в клочья. И взбешена, потому что хочу поехать домой, где спокойно смогу оплакивать смерть моего парня. Я грубо отвечаю.

— Что? — затем оборачиваюсь к двери.

При виде моей, такой же уставшей сестры, я ловлю ртом воздух. Она слегка мне улыбается, затем спрашивает:

— Я могу войти?

Я не могу вымолвить и слова, киваю, и она входит. Она забирается на кровать, садится ближе ко мне, выпрямляясь. Открывает свои объятия для меня. Я смотрю на нее заполненными слезами глазами, затем бросаюсь к ней, прижимаясь щекой к ее груди.

Тера аккуратно меня обнимает, оставляя мягкие поцелуи на макушке.

Так много мыслей проносятся в голове, но, к сожалению, как много бы их ни было, они всегда возвращаются к Ноксу. Из меня вырывается всхлип.

Затем еще один.

И еще один.

Тера воркует:

— Мне так жаль, малышка. Я так сильно тебя люблю. И так рада, что ты в безопасности.

Она обнимает меня, пока я плачу навзрыд битый час. Наконец-то успокоившись, я спрашиваю:

— Где Джетт?

Ее тело застывает при упоминании этого имени. Без сомнений, Джонатан рассказал ей, в чем заключался его план. После недолгого молчания, она говорит:

— Умер, сладенькая. Они оба умерли.

Занимает минуту, чтобы понять, я осознаю, что сегодня буду оплакивать больше одного человека.

— Как?

Голос Теры вырывает меня из моих мыслей.

— Джейми нашли в квартире. Два огнестрельных ранения в грудь. Джетт оказался слишком близко к взрывам в конспиративном доме, в котором тебя держали. Он истек кровью на лужайке позади дома. Джон сказал, что у него по всему телу были осколки стекла. А один осколок проткнул ему живот.

Она звучит немного иначе, когда говорит:

— Джон сказал, что это был болезненный способ умереть.

Я просто киваю.

Мне нужно сменить тему. Я не могу выносить разговора об этом, или даже слушать это. Хмыкая, я спрашиваю:

— Ты возвращаешься домой или остаешься с Джоном?

Настроение в воздухе меняется. Она прижимает меня к себе.

— Нет, маленькая. Я остаюсь с тобой. Мы едем домой.

Я люблю ее за это, но тихо объясняю:

— Я не знаю, сколько еще дом будет оставаться домом для меня.

И она понимает меня. Желая поддержать меня, она говорит:

— Пока ты остаешься, и я останусь тоже. Если ты будешь двигаться дальше, я тоже буду. Мы будем делать это не спеша, сладенькая. Не нужно торопиться.

Двенадцать часов спустя, с разрешения врача мы направляемся домой.

21 глава

Такова жизнь

Лили

Я не могу есть.

Я не могу спать.

Я хочу умереть.

22 глава

Новое начало

Лили

Сегодня первый день моей оставшейся жизни.

***

Тера использует свои колени, чтобы передвинуть диван вправо. Отступая назад, мы обе наклоняем головы и смотрим. Также обе качаем головами, возвращаемся к дивану и передвигаем его влево.

Опять отступаем назад и оцениваем нашу работу. Мы улыбаемся друг другу.

Это идеально.

Хорошо, это просто смехотворно. И если бы вы увидели мои апартаменты, вы бы поняли почему.

Мой отец опустошен.

Он умолял меня, чтобы я не переезжала. Потом его мольбы превратились в угрозы. Мне так надоели эти споры, что я решила, что молчание было лучшим выходом. На следующий день, после того, как я рассказала ему о квартире, он прислал мне электронное письмо, в котором написал, что положил мне на счет сумму денег, чтобы помочь начать новую жизнь, и с просьбой беречь себя.

Да-да. Электронное письмо.

Мы особо много не разговаривали с момента моего возвращения домой.

Но я была рада, что он уступил. Не то чтобы мне нужно его разрешение.

Я наконец-то ощутила возбуждение от победы, которое я никогда до этого не чувствовала. Очень маленькая часть меня чувствовала свою вину за то, что я беру эти деньги, но большая часть сказала, что мне необходимо было сделать это. Что мне нужно жить собственной жизнью. И вот эту часть я и послушалась.