В зеркалах воспоминаний - [32]

Неожиданная встреча с Пушкиным произошла у меня в Ватикане. Однажды я был по звонку приглашён на совещание Службы печати Святого Престола. Пришёл епископ и сказал совершенно по-гоголевски: «Я пригласил вас, господа, чтобы передать вам личную просьбу папы Иоанна Павла II. Он хочет поручить вам написание текстов на предстоящий Крестный ход у Колизея». Было предложено вытянуть жребий с выбором темы. Я вытащил листочек со словом «Иуда». И главным моим подсказчиком оказался любимый поэт. У Пушкина есть сонет об Иуде. Причем это подражание итальянскому поэту Франческо Джанни. Пушкин его замечательно переложил по-русски. Он начинается словами: «Как с древа сорвался предатель ученик…». Отталкиваясь от этой фразы, я рассказал о трагедии человеческого предательства, процитировал Пушкина. Послал свой текст – и получил новое свидание с епископом. Он сказал: «Спасибо. Это то, что нужно».

Через несколько дней мы, журналисты, были приглашены к подножию Колизея. Поднялись на холм, там стояла табличка «Места для авторов». Пошла процессия. Четвертая остановка. Я внимательно слушаю текст. Вдруг услышал, как по-итальянски сказали: «Как с древа сорвался…».

Как с древа сорвался предатель ученик,

Диявол прилетел, к лицу его приник,

Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной

И бросил труп живой в гортань геенны гладной…

Там бесы, радуясь и плеща, на рога

Прияли с хохотом всемирного врага

И шумно понесли к проклятому владыке,

И сатана, привстав, с веселием на лике

Лобзанием своим насквозь прожег уста,

В предательскую ночь лобзавшие Христа.

И добавили: «Александр Пушкин, русский поэт». Большей пропаганды творчества Пушкина трудно было достигнуть, потому что это передавалось почти на полмира. Я был очень доволен своим скромным вкладом в популяризацию творчества Пушкина. Гонорар мне, конечно, не заплатили, потому что они бедны, как церковные крысы. Но я считаю, что они со мной очень щедро расплатились. Я вошёл в папский пресс-пул, а это – возможность наблюдать римских понтификов, возможность сопровождать их в поездках по земному шару.

Часть вторая Друзья мои, прекрасен наш союз

Семейные узы

Когда меня спрашивают, были ли в моей жизни знаковые люди, повлиявшие на мою судьбу, я всегда вспоминаю деда Павлонского, отца моей первой жены, Алины.

Не всегда родители жены бывают нашими друзьями. Часто, мы хорошо это знаем по литературе и фольклору, отношения не складываются. Но я женат второй раз, и оба раза мне повезло с родителями жены.

Павлонские – родители Алины. С ней мы учились в одном классе и довольно рано поженились. Мне было 19 лет, я вырос без отца и сразу пришел в эту семью любимым сыном. Такое внимание и товарищеское отношение моего тестя для меня очень много значило. Особенно если учесть, что он был незаурядной личностью. Вообще-то он был технарем, окончил МАИ и всю жизнь работал в авиационной, потом космической промышленности, на ракетном заводе у Челомея инженером-конструктором, и потому был очень сильно засекреченным человеком. И при этом – совершеннейшим гуманитарием. У него была большая библиотека, он не просто всё на свете читал и за всем следил, он и сам прекрасно переводил поэзию. После его смерти нам удалось издать сонеты Шекспира в его переводе с предисловием английского посла в Москве. Это был серьезный, настоящий труд. И если его положить рядом со знаменитыми переводами Маршака, то еще не известно, кто выиграет.

Именно этот человек привил мне вкус к поэзии, литературе, красивым, даже точнее сказать – сообразным вещам и объяснил, как всё это украшает жизнь и поднимает настроение. И разговоры с ним, его ироничное отношение как человека много знающего ко мне, тогда еще молодому невежде, в большой степени определили мою судьбу.

Дед Павлонский (так мы стали его называть, когда родился Боря) по-отцовски занимался моим воспитанием, причем делал это без назиданий, всегда с доброжелательным юмором. Когда выяснилось, что я буду изучать итальянский язык, он начал подшучивать надо мной, с удивлением узнав, что мне не нравятся маслины. Посмеиваясь, он меня стыдил: «Какая же ты жалкая, ничтожная личность – как же ты можешь заниматься этой страной, итальянской культурой, Римом и не любить маслины!» И благодаря ему я полюбил маслины.

Дед Павлонский был замечательный человек, я храню о нём самые светлые воспоминания.

Моя первая теща была художницей, она училась у Элия Белютина, был такой известный художник-авангардист. По профессии она была модельер и работала в Доме моделей трикотажных изделий на Сретенке. Он так и назывался – Дом моделей трикотажных изделий. Круг ее общения был достаточно творческий, художественный и включал много интересных людей. Я помню, как замечательно мы общались на чудесных домашних застольях. Потом, когда мы с Алиной развелись, эти отношения, к сожалению, тоже закончились.

Но взамен я получил новую тещу. Галиного отца я не знал – он умер очень молодым, еще до моего появления на ее горизонте. А Галину маму – Мину я уже застал замужем за Борисом Даниловичем Жебицким. Я дружил с этими людьми, не переставал восхищаться Миной и считаю, что ее судьба и вообще обстоятельства ее жизни достойны того, чтобы быть упомянуты в этих заметках. Минна буквально недавно ушла из жизни, в возрасте 96 лет, прожив бурную и полную приключений жизнь.