В защиту науки (Бюллетень 3) - [12]

Ленин утверждал, что «политика есть концентрированное выражение экономики», и оказался прав. После того, как наша экономика лишилась единственно реального наполнения, которое создаёт научно-технический прогресс, политическая жизнь России обратилась в имитацию. Воинствующая некомпетентность и откровенный саботаж прямых обязанностей разъедают все структуры — в администрации и в законодательстве, в армии и в судебной системе, в правоохранительных органах и в социальном обеспечении. Писать об этом подробнее нет необходимости, читатели не на Марсе живут. Как говорил товарищ Берия в речи на похоронах товарища Сталина: «Кто не слеп, тот видит!»…

Когда размышляешь о том, что за общество у нас возникло, приходят любопытные сравнения. В 20-е годы, в эпоху всевозможных революционных экспериментов в искусстве, существовала идея «театра без зрителей» — массового театрализованного действа, в котором каждый участник исполнял бы определенную роль, являясь актером и зрителем одновременно. Так вот, иногда возникает ощущение, что происшедшее в нашей стране за последние два десятилетия было вовсе не сменой социального строя, а организацией именно такого «театра без зрителей». Основную массу людей без их согласия вовлекли в качестве статистов в представление, где ведущие роли — политиков, чиновников, крупных бизнесменов и т. д. — расхватали и теперь будут удерживать любыми способами самозванцы-имитаторы, замечательно хваткие, но бездарные во всем остальном, в том числе в актерстве и режиссуре.

О какой-либо системе, даже бюрократической, теперь говорить не приходится. Знаменитый «Принцип Питера» («В иерархии каждый служащий повышается до тех пор, пока не достигнет уровня своей некомпетентности. Вся работа выполняется теми, кто ещё не достиг уровня своей некомпетентности») не срабатывает там, где сверху донизу вместо работы — имитация, где должности и социальные роли добываются подкупом, самозахватом, кумовством.

Скрепить необыкновенную пирамиду должны формирование бутафорских оппозиционных партий и закон об отмене порога явки на выборы всех уровней. Имитация демократии в России получает стройное законодательное оформление.

Ирреальное общество неминуемо порождает ирреальный ответ на вопрос Гильгамеша. Сводится такой ответ в конечном счете к известной морали уголовников: «Умри ты сегодня, а я — завтра». Не стоит поэтому удивляться нынешней остервенелой коррупции, вызывающему бесстыдству чиновников и нуворишей, их демонстративному отказу соблюдать даже те немногие приличия, которые соблюдала советская номенклатура.

Апелляция к религиозной морали, на что иные уповают как на панацею, здесь не поможет. Понятия о чести, существовавшие в цивилизованных странах во все времена и в каждом сословии, основывались, прежде всего, на жизненных реалиях и профессионализме (дворянская честь, офицерская честь, «слово честное купеческое» у героев Островского).

Помню, когда в юности я читал о географических открытиях, меня поразила одна история. В конце 1840-х гг. пропала во льдах Канадского Арктического архипелага экспедиция знаменитого английского исследователя Джона Франклина. Ей на выручку послали несколько спасательных экспедиций. Самая крупная — на пяти кораблях — отправилась в путь в 1852-м. За два года поисков в тяжелейших арктических условиях эти спасатели сами совершили много выдающихся открытий, но на след Франклина так и не напали. Больше того, были вынуждены бросить во льдах четыре своих судна и с трудом возвратились в Англию.

Родина встретила героев так, как положено по закону: начальник экспедиции, капитаны и старшие офицеры покинутых кораблей сразу пошли под суд. И каждый из них с документами в руках должен был объяснять каждое своё действие на протяжении всего плавания. И доказывать: я всё делал правильно, я сделал всё, что мог; мы потеряли корабли и не смогли отыскать пропавших людей только из-за неодолимых природных обстоятельств.

Каждому из подсудимых, кроме начальника, суд вынес приговор: «Оправдан с честью». И только начальнику был вынесен приговор: «Оправдан». Просто оправдан, без чести. Потому что — командир. Потому что, как бы ни были жестоки природные обстоятельства, как бы ни были замечательны совершенные открытия, а экспедиция не выполнила свою задачу, не нашла пропавших людей, да ещё и потеряла собственные корабли.

У нас — «Курск», «Норд-ост», Беслан, дедовщина, милицейские пытки, взятки и казнокрадство на всех уровнях власти и т. д., и т. п. Ни один из наших генералов, офицеров, чиновников не только не застрелился, будучи опозоренным, в отставку добровольно не подал! К чему приговорил бы их тот легендарный морской суд? Страшно даже подумать. Рей и веревок на парусных кораблях хватало. Да негде взять нам тех «чопорных судей в завитых париках». А если бы они каким-то чудом и явились, кто дал бы им право судить и кто бы их послушал? Законы чести возникают и исполняются только в среде профессионалов, а не имитаторов.

Итак, интеллигенция, которая была основной силой, поддерживавшей перемены на рубеже 80-90-х, после переворота стала главной его жертвой. Для неё в новой России места не оказалось. Такой результат характерен для социальных революций: наиболее активный в их свершении класс всегда отдает победу новым угнетателям. Но по сравнению, скажем, с крестьянами 20-30-х, которых Сталин, отняв завоеванную ими в революции и Гражданской войне землю, попросту загнал крепостными в колхозы, постсоветская интеллигенция имела некоторые возможности выбора.