В защиту глобального капитализма - [82]

На практике он принесет финансовому рынку даже больше вреда, чем регулирование на уровне отдельных стран. Последнее лишь сокращает приток капитала в страну, вводящую подобные ограничения, а «налог Тобина» приведет к снижению оборота капитала в целом и сократит возможности внешнего финансирования для всех стран мира — даже тех, кто в таком финансировании крайне нуждается. Препятствия на пути движения капиталов «запрут» свободные средства в границах тех государств, где они имеются, — то есть в богатых странах, и в роли проигравшего окажется третий мир. Таким образом, «налог Тобина» в действительности является не налогом на капитал, а заградительным тарифом, который приводит к удорожанию торговых и инвестиционных операций. Сторонники этой идеи утверждают, что она не приведет к подобным последствиям, поскольку предлагаемый налог крайне низок, и с точки зрения долгосрочных инвестиций удорожание составит ничтожно малую величину. Но проблема в том, что вложение капитала — это не одна-единственная трансакция. К примеру, инвестор может частично профинансировать какой-то проект, часть денег взять себе в виде прибыли, увеличить объем вложенных средств, если это ему выгодно, перевести поступления в другие направления бизнеса, прибавить их к имеющемуся капиталу, закупить запчасти за рубежом и т. д. При этом, если каждая, даже небольшая трансакция облагается «налогом Тобина», общие издержки многократно превысят скромные несколько сотых долей процента, а следовательно, более прибыльными для инвестора окажутся операции в валюте его страны, осуществляемые в ее пределах. Все это снизит доходность капитала, затруднит его доступность именно для тех стран, которые в нем нуждаются, а значит, приведет к сокращению инвестиций. Процентные ставки повысятся, и заемщикам придется больше платить по кредитам.

Сторонники «налога Тобина» утверждают, что их цель — закрыть путь для валютных спекуляций, а не для инвестиций в производство. Но представление о наличии некоей четкой границы между «полезными» инвестициями и «непродуктивной» спекуляцией в корне неверно. Вторичные финансовые инструменты, которые критики обычно рассматривают как орудие спекулянтов, на самом деле — необходимый элемент инвестиционного процесса. В условиях, когда цены и валютные курсы быстро меняются, прогноз развития ситуации на рынке, сделанный той или иной фирмой, может не оправдаться, и дело закончится для нее плохо, если фирма не подстрахуется с помощью вторичных финансовых инструментов. Допустим, компания занимается выплавкой металла, и цена на него вдруг резко падает, лишая фирму ожидаемых доходов и ставя на грань банкротства. Но компания может не тратить время и силы на попытки предсказать развитие событий, а просто приобрести право продавать свое сырье в будущем по фиксированной цене — опцион на продажу. Тот, кто купит у нее этот опцион, вместе с ним берет на себя все риски и ответственность за прогнозирование ситуации на рынке. Таким образом, металлургическая фирма может сосредоточиться на производственных вопросах, а риски добровольно берут на себя специалисты по анализу событий и оценке опасностей — те самые спекулянты.

Поскольку курсы валют также подвержены резким колебаниям, фирмы сталкиваются с аналогичными рисками в тех случаях, когда валюта, которой с ними расплачиваются, вдруг падает. Если металлургической компании непросто спрогнозировать ситуацию даже на том рынке, где она действует, то следить за событиями в валютной сфере и оценивать риски на несколько месяцев, а то и лет вперед ей еще труднее. В условиях подобной неопределенности торговля разнообразными вторичными валютными инструментами приобретает особое значение — ведь тогда компания, к примеру, может приобрести право продавать получаемую валюту по фиксированному курсу. Но это относится к разряду тех самых «спекуляций», с которыми призван бороться «налог Тобина». Причем, подобно обычным инвестициям, этот процесс также не ограничивается одной трансакцией. Если спекулянт полностью отвечает по всем рискам, он оказывается в крайне уязвимом положении. Поэтому у него должна быть возможность перераспределять эти риски в соответствии с развитием событий, обеспечивая таким образом сбалансированность своего «портфеля рисков». Подобную возможность ему предоставляет обширный вторичный рынок, позволяющий практически мгновенно выставлять на торги эти финансовые инструменты. Именно за счет подобных «спекуляций» компания может по максимально низкой цене «застраховаться», что создает возможность инвестировать, невзирая на риски. Этот процесс фактически аналогичен тому, что происходит на вторичном рынке акций — бирже, которая позволяет людям смело финансировать вновь создаваемые компании, выступая в роли их акционеров.

Именно против вторичного рынка и направлен «налог Тобина». Его введение приведет к сокращению числа спекулянтов, которые готовы брать на себя риски, а если они все же пойдут на это, то цена опционов резко повысится. В результате цена «страховки» для компаний и инвесторов увеличится, и они не станут вкладывать капиталы в страны и валюты, подверженные значительным рискам. От этого опять же проиграют страны, где ощущается дефицит капиталов и существует более высокая вероятность рисков, — то есть бедные развивающиеся государства. Инвесторы будут размещать капиталы только на тех рынках, где обстановка им хорошо известна и представляется безопасной. В последнее десятилетие на долю развивающихся стран приходилась четверть общего объема прямых иностранных инвестиций. В случае введения «налога Тобина» эта доля резко снизится. Физическим лицам и фирмам из бедных стран будет намного труднее получать кредиты, а процентные ставки по ним возрастут.