В защиту глобального капитализма - [8]
Впрочем, даже эти обнадеживающие цифры почти наверняка не полностью передают подлинный масштаб сокращения бедности: известно, что методика статистических исследований, на которых основаны оценки Всемирного банка, весьма ненадежна. Сурджит С. Бхалла, прежде работавший в Банке экономистом, недавно опубликовал собственные расчеты, дополнив результаты этих исследований данными национальных статистических органов. Он убедительно доказывает, что такая методика позволяет получить более точные оценки. Согласно исследованию Бхаллы, масштабы бедности в мире сократились еще больше — с 44 % в 1980 году до 13 % на конец 2002 года. Если его расчеты верны, получается, что за последние двадцать лет темпы преодоления бедности были просто невероятными, беспрецедентными — они вдвое превышали показатели за любой другой двадцатилетний период, по которому имеется такая статистика. В этом случае поставленная ООН задача сократить долю бедных людей во всем мире до 15 % к 2015 году уже выполнена и перевыполнена[13].
Конечно, у скептиков в этой связи может возникнуть вопрос: «А нужны ли жителям развивающихся стран экономический рост и общество потребления? Можно ли навязывать им наш образ жизни?» На это я бы ответил так: навязывать любой образ жизни нельзя никому. Однако большинство людей в мире, какие бы ценности они ни исповедовали, хотят, чтобы их материальное благосостояние росло — по той простой причине, что это дает им больше возможностей по собственному усмотрению распорядиться новообретенным богатством.
Лауреат Нобелевской премии индийский экономист Амартия Сен в своих трудах подчеркивает, что бедность — проблема не только материальная. Она влечет за собой еще и бесправие, недоступность элементарных возможностей для развития и свободы выбора. Весьма часто низкий доход — симптом этихявлений, результат того, что людей вытесняют на обочину общества, подвергают угнетению. Развитие человека предусматривает право на определенный уровень здоровья и безопасности, достойное качество жизни и возможность свободно определять собственную судьбу. Изучение материальных аспектов развития важно как для того, чтобы выявить способы приумножения богатства в обществе, так и потому, что материальные факторы способствуют развитию в вышеуказанном, широком смысле. Материальные ресурсы индивида и общества позволяют человеку обеспечить себе пропитание, образование, получать медицинскую помощь и не хоронить своих детей, не доживших до совершеннолетия. Когда у людей появляется возможность самостоятельного выбора, выясняется, что именно такие желания свойственны практически всем жителям планеты.
Улучшение условий жизни людей по всему миру проявляется и в резком увеличении средней ожидаемой продолжительности жизни. В начале XX века в нынешних развивающихся странах этот показатель не достигал и тридцати лет; к 1960 году вырос до 46 лет, а в 1998-м составил 65 лет.
Рисунок 1. Рост средней ожидаемой продолжительности жизни
Источник: UNDP. Human Development Report 1997. New York: Oxford University Press for the United Nations Development Program, 1997.
Сегодня в развивающихся странах люди в среднем живут на 15 лет дольше, чем жили столетие назад граждане наиболее развитой в экономическом отношении державы тогдашнего мира — Британии. Наименьшие темпы развития наблюдаются в Тропической Африке, а в последние годы разразившаяся там эпидемия СПИДа сводит на нет даже то немногое, чего этим странам удалось достичь. С 1960 года средняя ожидаемая продолжительность жизни в регионе увеличилась всего на пять лет (с 41 до 46). Наибольшая средняя ожидаемая продолжительность жизни по-прежнему наблюдается в самых богатых странах — в государствах — членах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) этот показатель составляет 78 лет. Однако по темпам роста лидируют именно бедные страны. В 1960 году средняя ожидаемая продолжительность жизни в развивающихся странах была на 40 % меньше аналогичной цифры для развитых государств. Сейчас разница составляет лишь 20 %. Сегодня 90 % жителей планеты могут надеяться на то, что проживут больше 60 лет, — то есть в два с лишним раза дольше, чем их предки сто лет назад.
В книге «По азиатскому времени…» Берг описывает, как, приехав в Малайзию после тридцатилетнего перерыва, вдруг понял, что за время его отсутствия средняя ожидаемая продолжительность жизни в этой стране возросла на 15 лет. Таким образом, все эти годы на каждый день рождения малайзийцы получали в подарок шестимесячную «отсрочку» собственной смерти[14].
Улучшение состояния здоровья людей связано не только с повышением качества питания и улучшением условий жизни, но и с совершенствованием системы здравоохранения. Двадцать лет назад в мире на тысячу человек приходился в среднем один врач, сегодня — 1,5. В беднейших странах данный показатель на 1980 год составлял 0,6, сегодня число врачей в этих странах почти удвоилось — до 1 на тысячу жителей. Вероятно, самой показательной характеристикой условий жизни бедных людей является уровень младенческой смертности, и в этом отношении ситуация в развивающихся странах радикально улучшилась. Если в 1950 году там умирало 18 % новорожденных — почти пятая часть, — то к 1975 году этот показатель снизился до 11 %, а к 1995-му — до 6 %. Только за последние тридцать лет младенческая смертность сократилась почти вдвое — со 107 на тысячу зарегистрированных новорожденных в 1970 году до 59 в 1998-м.
Бывают редкие моменты, когда в цивилизационном процессе наступает, как говорят немцы, Stunde Null, нулевой час – время, когда история может начаться заново. В XX веке такое время наступало не раз при крушении казавшихся незыблемыми диктатур. Так, возможность начать с чистого листа появилась у Германии в 1945‐м; у стран соцлагеря в 1989‐м и далее – у республик Советского Союза, в том числе у России, в 1990–1991 годах. Однако в разных странах падение репрессивных режимов привело к весьма различным результатам.
Сборник воспоминаний и других документальных материалов, посвященный двадцатипятилетию первого съезда РСДРП. Содержит разнообразную и малоизвестную современному читателю информацию о положении трудящихся и развитии социал-демократического движения в конце XIX века. Сохранена нумерация страниц печатного оригинала. Номер страницы в квадратных скобках ставится в конце страницы. Фотографии в порядок нумерации страниц не включаются, также как и в печатном оригинале. Расположение фотографий с портретами изменено.
«Кольцо Анаконды» — это не выдумка конспирологов, а стратегия наших заокеанских «партнеров» еще со времен «Холодной войны», которую разрабатывали лучшие на тот момент умы США.Стоит взглянуть на карту Евразии, и тогда даже школьнику становится понятно, что НАТО и их приспешники пытаются замкнуть вокруг России большое кольцо — от Финляндии и Норвегии через Прибалтику, Восточную Европу, Черноморский регион, Кавказ, Среднюю Азию и далее — до Японии, Южной Кореи и Чукотки. /РИА Катюша/.
Израиль и США активизируют «петлю Анаконды». Ирану уготована роль звена в этой цепи. Израильские бомбёжки иранских сил в Сирии, события в Армении и история с американскими базами в Казахстане — всё это на фоне начавшегося давления Вашингтона на Тегеран — звенья одной цепи: активизация той самой «петли Анаконды»… Вот теперь и примерьте все эти региональные «новеллы» на безопасность России.
Вместо Арктики, которая по планам США должна была быть частью кольца военных объектов вокруг России, звеном «кольца Анаконды», Америка получила Арктику, в которой единолично господствует Москва — зону безоговорочного контроля России, на суше, в воздухе и на море.
Успехи консервативного популизма принято связывать с торжеством аффектов над рациональным политическим поведением: ведь только непросвещённый, подверженный иррациональным страхам индивид может сомневаться в том, что современный мир развивается в правильном направлении. Неожиданно пассивный консерватизм умеренности и разумного компромисса отступил перед напором консерватизма протеста и неудовлетворённости существующим. Историк и публицист Илья Будрайтскис рассматривает этот непростой процесс в контексте истории самой консервативной интеллектуальной традиции, отношения консерватизма и революции, а также неолиберального поворота в экономике и переживания настоящего как «моральной катастрофы».