В заливе ветров - [3]

— Ничего, Айно Андреевна, у нас свое лекарство есть! — спокойно сказал бородач. Он извлек откуда-то бутылку водки, налил полный стакан и протянул Александрову. — Ну-ка, погрейтесь, Петр Иванович! Здесь двадцать капель с гаком, а гак двести граммов.

Александров извиняющимися глазами взглянул на девушку и выпил водку. Бородач подал ему воды.

Кашляя и морщась, Александров пошел в соседнюю комнату переодеться, а бородач снова наклонился над котлом.

— Что это ты колдуешь? Есть ведь кухарка, — заметил Воронов.

— Есть, — согласился бородач, — да откуда бы она свежую рыбу достала? А я такую уху сварил, что если ее поешь, так уж никакой ветер тебя не качнет. Да и щука такая попалась, что, когда я ее вытащил, воды в реке сразу убавилось! Наверно, как раз из челюсти такой щуки Вяйнямейнен свою кантеле смастерил.

— Это, я понимаю, щука! — усмехнулся Воронов, сбрасывая рюкзак на пол, и добавил: — Вот тебе еще и глухарь, зажарь уж и его.

Бородач раскрыл рюкзак.

— Хорош! Где взял?

— Недалеко от плотины. Зорька своим лаем чуть не испортила все дело.

Открыв дверь, ведущую в соседнюю комнату, бородач крикнул:

— Вставайте, ребята! Получите такой завтрак, что дух захватит. И уха есть, и глухаря Михаил Матвеевич подстрелил!

Послышалось сонное бормотанье:

— Ведь и шести часов нет.

— А лед не спросил, сколько времени, взял да и тронулся! — сказал Воронов.

Послышались оживленные возгласы:

— Кончился зимний курорт, ребята! Наш главный механик уже открыл купальный сезон! Кто следующий?

— Не спеши! Не всем же в один день штаны мочить. Будет воды и завтра.

— А почему нас раньше не разбудили? — Молодой рябоватый парень выскочил в первую комнату, засуетился, перебирая ватники, развешанные у печки. — Где мой ватник?

— А свой багор ты узнаешь? Если и его потерял, тогда из тебя сплавщика не выйдет.

— Нашел, нашел! — Парень набросил на плечи ватник и выскочил за дверь.

Айно Андреевна растерянно стояла у окна. Александров все не появлялся. Люди вели себя так, словно с ним ничего не случилось.

Ни к кому не обращаясь, она тихо сказала:

— Пойду осмотрю столовую. Надо проверить, как хранятся продукты.

— Возвращайтесь поскорей завтракать с нами! — крикнул ей вслед бородач.

Сплавщики начали с шумом усаживаться за стол. Рябой парень заглянул в котел, понюхал, покрутил головой и с одобрением сказал:

— Бросай-ка ты, Кюллиев, свой сельсовет да иди к нам в кухари! Вот бы жизнь для нас настала!

Никто не поддержал шутки. И парень, видно смутившись, принялся резать хлеб.

Воронов, первым получивший миску ухи, нетерпеливо спросил:

— А где же Потапов? Того и гляди проспит завтрак!

Бородач с некоторой обидой ответил:

— Потапов еще час назад ушел на реку проверить, нет ли где заторов. Сплав любит чистую воду!

Воронов промолчал. Раздражение понемногу проходило. Он усердно поглощал уху и теперь уже посмеивался над своим утренним состоянием: «Страсти какие… Что это — ревность или зависть?..» За столом рябой парень уверял, что он бы один управился с этим «котелком» ухи. Но когда парень прикончил третью миску, Кюллиев под смех сплавщиков выхватил у него ее и ласково сказал: «Лопнешь».

Вскоре в комнату вошел пожилой сутулый человек с высоким лбом, изрезанным глубокими, словно затвердевшими от морозов и ветров, морщинами. Это и был бригадир сплавщиков Пуорустаёки Потапов.

Воронову пришлось долго уговаривать этого человека стать бригадиром. В первый год своей работы на сплаве Воронов, сам того не зная, крепко обидел его. Тогда Потапов работал мастером по сплаву и считался одним из лучших. Но Воронов, боясь за успех своего первого сплава, на все участки разослал уполномоченных. Уполномоченный принялся распоряжаться, не считаясь с мнением мастера. Однажды он велел отправить на озеро плот, забракованный Потаповым. Плот на середине озера, рассыпался. Потапов тотчас же отказался от должности мастера и ушел в бригаду сплавщиком. Он заявил, что не желает быть начальством для виду, когда все кому не лень вмешиваются, а ему остается только соглашаться. И вообще в конторе ни в грош не ставят младших начальников. И вот в этом году Воронову все же удалось уговорить Потапова стать бригадиром. Потапов потребовал, чтобы никто не вмешивался в его дела. Самолюбивому начальнику не очень понравилось такое условие, но все же обещание было дано.

Потапов спокойно снял блестевший от воды плащ, причесал волосы, погладил свои короткие, пожелтевшие от табачного дыма усы и только тогда обратился к начальнику рейда:

— Можно начать скатку бревен, Михаил Матвеевич. Все в порядке.

— Погрейся немного, — сказал Воронов. — А я пока поговорю с нашим купальщиком. — Он усмехнулся и отправился в соседнюю комнату, но в дверях остановился. — Пошлите кого-нибудь на порог ниже плотины. Там может образоваться затор.

— Знаю. Туда пойдут Койвунен и Никулин, — сухо ответил бригадир и обратился к пожилому сплавщику, молча сосавшему свою трубку в углу комнаты: — Не забудьте взять с собой пешни!

Койвунен помолчал, словно что-то решая про себя, потом кивнул головой:

— Можно взять. Без них туго.

— Ну, скажи толком, зачем ты приехал? — спросил Воронов, войдя в ту комнату, где Александров обсыхал после купанья.