В заколдованном круге - [3]

Приходит раз Евдокимов с гулянки (он на гулянке в соседнем селе был, там у тракториста справляли день рождения, вот, значит, и наш герой там подвизался), смотрит: к стене гвоздиком записка приколота. Что за чудеса... Лег Евдокимов на пол (потому как на кровати спать брезговал) и захрапел. Проснулся он часа через четыре (он никогда долго не спал). Протер глаза. На стене - все та же записка... Снимает он ее с гвоздя, читает: "Дорогой Евдокимов, я с тобой порываю всяческие отношения. Уезжаю с Кирилловым. На Дальний Восток. А ты пошел в жопу. Катя".

- Кириллов! Да он же ногтя моего не стоит, - проворчал Евдокимов, а сам чувствует - на душе скверно...

Встал Евдокимов, надел свой лучший пиджак, пляжную кепочку с прозрачным голубым козырьком на голову пристроил. Закурил и отправился на дебаркадер. А там стоит человек в ветровке, болотных сапогах, с рюкзаком и на Енисей смотрит. Подошел Евдокимов к этому человеку и спрашивает:

- Ты чего, на рыбалку ездил?

- Нет, - отвечает человек. - Проводил отпуск в геологической партии. Заработал немного. И вот теперь возвращаюсь домой, в Красноярск.

- А твоя фамилия не Кириллов?

- Нет. Виктор Петрович Богодица. Тыщща девятьсот пятьдесят третьего года рождения. Могу паспорт показать.

- Не надо. Тут такое дело. Можешь представить? Жена моя бросила двоих детей и с любовником умотала на Дальний Восток, извергиня...

- Я на Дальнем Востоке срочную службу служил. Хорошо там. Красиво.

Скрипнул Евдокимов зубами. Пошел к Никитичне, взял у нее в долг литр самогонки...

На другой день утром приходит домой. Что за чертовщина... К стене другая записка приколота. Правда, не гвоздем уже, а шилом. Но некогда Евдокимову записки читать. Упал он на пол и захрапел. Проснулся в обед. Мухи одолели. Солнце в окно так и жарит. Хотел воды напиться - а в ведре пусто... Тут опять ему записка на глаза попалась. Выдернул Евдокимов из стены шило, а бумажный листочек из тетрадки в клеточку к ногам упал. Поднял его Евдокимов и прочитал: "Папка. Потому как Серега писать не умеет, пишу за него. Мамка, как тебе известно, нас бросила. Тебе на нас наплевать. Поэтому оставляем тебя на произвол судьбы и уходим в даль нашей Родины, крепко держась за руки и быстро переставляя свои маленькие ножки. Серега и Машка".

Охнул Евдокимов. И как был, с шилом в одной руке и с запиской в другой, из дому выскочил. Прибежал на околицу. Смотрит: всюду такие необъятные дали... И где же тут, в этих далях, ушедших быстро переставляя маленькие ножки, Серегу и Машку искать?..

Заплакал Евдокимов. Повеситься решил. Но потом раздумал. Уехал в Красноярск и оттуда написал Никитичне, что устроился в уголовный розыск.

С той поры никто их не видел. Семью Евдокимовых-то. Что стало с Катькой? Куда делись Серега и Машка? Ничего неизвестно. Была семья: мать с отцом - пили, и от детей их так воняло, что никто из ребятишек с ними играть не хотел... А теперь в евдокимовском доме поселились цыгане. Тоже семейные. Но непьющие. Живут воровством.

...Село наше - Павловщина. Вода в реке - холоднющая! Даже летом не купается никто...

В заколдованном круге

Весна, май, сирень. Прогуливаясь недалеко от городского кладбища, отобрал у пацана велосипед. Велосипед продал, деньги пропил, через три дня забрали в милицию.

Вышел на волю семнадцатилетним. Весна, май... На остановке вместе с корефаном отобрал у пьяного мужика велосипед. Велосипед продал, деньги пропил, через три дня забрали в милицию.

Освободился двадцатилетним. Весна, сирень, девчонки... В парке культуры и отдыха повстречал знакомую кодлу. Выпили за встречу, за мое освобождение. Потом пришли на берег Иртыша подышать свежим воздухом. Там под ветлой сидел парень. Рядом с ним на песке лежал велосипед...

- Третью ходку делаешь, Андронов, - сказали менты. - И опять велосипед, и вновь - нанесение средней тяжести телесных повреждений!

Тридцатилетним приехал домой. Всё как положено: старушка мать в платочке сереньком, родной заплеванный подъезд, во дворе - сисястые тетки, которых я помнил сопливыми пацанками... Ах, да - весна, скворцы, алкаши вовсю торгуют подснежниками. Один подвалил ко мне:

- Купи велик! По дешевке отдам... Подшипники горят!

Купил. Прокатился на нем до Иртыша и обратно. Вечером пришли менты.

- А-а, старый знакомый... Собирайся.

- В чем дело?

- Да ни в чем. Рама у велосипеда титановая, а седло из крокодиловой кожи... Хороший велосипед. Три тысячи долларов стоит.

В тридцать пять выйдя на знакомом вокзале, услышал голос из динамика, висящего над перроном:

- Уважаемые омичи и гости нашего города, в правом крыле вокзала открылся салон по продаже велосипедов...

От судьбы никуда не денешься. Я зашел в салон. Денег у меня хватило как раз на "Урал" с черной рамой и желтым дерматиновым седлом.

Я выкатил "Урал" на площадь перед вокзалом. Ко мне подошли дежурившие здесь менты.

- Где велосипед взял?

- Купил...

- Ха-ха-ха... Веселый мужик. В отделение прокатиться хочешь?

- Чего я там не видел?

- Вот и мы так думаем. Ладно. Давай сюда велик...

- Еще чего! Я его на собственные кровные гроши... Пять лет на зоне термосы китайские делал...