В воздушных боях. Балтийское небо - [85]
Город был мрачный, окна магазинов закрыты ставнями, мало прохожих. В глазах кое-кого из них проскальзывает недобрый взгляд. Нас, летчиков, разместили на хуторе в деревянном домике недалеко от аэродрома, рядом с городом.
Наш полк перелетел в Паневежис, уже когда здесь собралась вся наша дивизия: три бомбардировочных полка — 1-й Гвардейский минно-торпедный авиаполк, 51-й минно-торпедный и 12-й Гвардейский пикировочный авиаполки и истребительный 21-й ИАП; наш 14-й ГИАП был пятым. На аэродроме стало тесно. Перед нами была поставлена задача: сопровождать бомбардировщики и торпедоносцы при нанесении ими ударов по кораблям противника в военно-морских базах и портах на побережье Балтийского моря и на коммуникациях. Впереди нас ждала Балтика с ее портами — Рига, Виндава, Клайпеда, Пиллау, Либава.
Утром 1 октября воздушная разведка обнаружила в Рижском заливе крупный конвой: корабли следовали курсом на Ригу. Район базирования был для нас новым, а главное — удален от моря. Это представляло дополнительные трудности в ведении боевых действий. Линия фронта тогда проходила в семидесяти километрах, а побережье Балтийского моря было в двухстах, и, чтобы добраться до портов Клайпеда и Либава, нужно было пройти над вражеской территорией более 130 километров, встречая на пути зенитное и истребительное противодействие. Противник имел большое количество наблюдательных постов и легко мог предупредить свою систему ПВО о появлении наших самолетов. Кроме того, в плохих метеоусловиях нам было трудно выходить на свой аэродром. Базируясь до этого недалеко от береговой черты Финского залива, мы хорошо знали ориентиры для выхода на свою точку. Часто бывало, что мы приходили с задания на пределе горючего, но ошибок, потери ориентировки у нас не было. А теперь такая ошибка могла привести к вынужденной посадке вне аэродрома.
На удар по кораблям противника вылетели 12-й Гвардейский пикировочный полк в полном составе под прикрытием 36 Як-9. Группу истребителей нашего полка возглавил гвардии майор Сизов. Была вторая половина прекрасного осеннего солнечного дня. Мы взлетели, собрались и взяли курс на Рижский залив. Подходя к нему, идя на высоте 4000 метров, мы встретили сплошную облачность, закрывающую Рижский залив, а вместе с ним и корабли противника. При подходе к цели впереди нас, по нашему курсу, стали рваться зенитные снаряды. Они рвались точно по высоте и курсу наших групп, и лишь только немного впереди. Пройдя еще несколько минут этим курсом и не найдя разрывов в облачности, ведущий всей группы принял решение пробить облачность вниз и нанести удар по кораблям визуально.
Как только первая девятка пикировщиков вошла в облачность, по радио Сизов приказал:
— Всем группам воздушного боя остаться над облаками! — и дальше после небольшой паузы передал: — Справа-впереди вижу большую группу истребителей противника!
Вторая девятка Пе-2, которую прикрывал Кириллов, нырнула в облачность. Кириллов, получив приказ, остался за облаками. Ведомым у него шел дублер командира эскадрильи капитан Мишаков, только что пришедший с Высших офицерских курсов усовершенствования начсостава ВВС ВМФ. По неопытности, увидев, что бомбардировщики скрылись в облачности, он тоже ушел вслед за ними. Теперь из второй группы воздушного боя осталось три самолета. Справа показались три шестерки вражеских истребителей. Ведущий второй пары из тройки Кириллова передал ему:
— Дима, ты видишь? Ведь это «фокке-вульфы»!
— Ваня, принимай бой, смотри за своим ведомым! Я остался один! — передал в ответ Кириллов.
«Фоккера», имея преимущество в высоте, набросились на нашу тройку. Одна атака следовала за другой, и казалось, что из этого боя целыми выйти будет трудно. Но прошли первые минуты боя, и Кириллову удалось поймать в сетку прицела немецкий самолет. Раздалась пулеметно-пушечная очередь, и фашист, объятый пламенем, рухнул вниз. Немцы еще больше ожесточились. Кириллов увидел, как самолет Хафизова, ведомого Ивана Ковалева, загоревшись, скрылся в облачности.
— Ваня, что случилось? — спросил Кириллов.
— Хафизова съели! — ответил Ковалев.
В этом бою Хафизов выполнял всего третий боевой вылет в своей жизни. Теперь против 17 «фоккеров» Кириллов остался вдвоем с Ковалевым. Они вели бой разрозненно и помочь друг другу не могли. Немцы поняли, что помощи советским истребителям ждать было неоткуда, и решили добить наших товарищей.
Кириллов скомандовал Ковалеву:
— Ваня, при первой возможности уходи в облака!
В ответ Кириллов услышал:
— Видимо, не удастся уйти…
На этом связь оборвалась. Теперь Кириллов остался один. Он непрерывно маневрировал, чтобы не дать возможности противнику вести прицельный огонь. В одной из атак Дмитрий почувствовал, как снаряд ударил по стабилизатору, но мотор работал устойчиво, а рули управления действовали хорошо. В подходящий момент он ушел в облака. Дойти до Паневежиса не хватило бы горючего. Ближе был аэродром Пярну в Эстонии, и, взяв курс на север, он пошел к нему…
Задачу по сковыванию противника Кириллов выполнил: тройкой они связали боем 18 немецких истребителей и дали возможность пикировщикам отработать по кораблям противника. Но какой ценой! Кириллов считал, что в этом затянувшемся воздушном бою потеряно два летчика, но оказалось, что сбивший еще один «фокке-вульф» Ковалев уцелел: на подбитой машине он вышел на армейский аэродром Бержай, где и произвел посадку.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Приняв боевое крещение еще над Халхин-Голом, в годы Великой Отечественной Георгий Осипов совершил 124 боевых вылета в качестве ведущего эскадрильи и полка — сначала на отечественном бомбардировщике СБ, затем на ленд-лизовском Douglas А-20 «Бостон». Таких, как он — прошедших всю войну «от звонка до звонка», с лета 1941 года до Дня Победы, — среди летчиков-бомбардировщиков выжили единицы: «Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам — и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи прыгать с парашютами…» «Очередь хлестнула по моему самолету.
От обороны Ленинграда до операции «Багратион», от кровавой мясорубки на Синявинских высотах до триумфальной Висло-Одерской операции, ставшей настоящим блицкригом Красной Армии, — автор этой книги, командир 311-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта, с боями прошел от Прибалтики до Эльбы, одним из первых вступил на территорию Германии и был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако его мемуары, созданные на основе фронтового дневника, при жизни автора так и не увидели свет — комдив Владимиров писал настолько жестко и откровенно, не замалчивая ни ошибок командования, ни случаев непростительной слепоты и некомпетентности, что его воспоминаниям пришлось ждать публикации более трети века.
Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР В. В. Решетников в годы Великой Отечественной войны совершил 307 боевых вылетов, бомбил Кенигсберг, сам дважды был сбит — зенитным огнем и истребителями противника (причем во второй раз, выпрыгнув из горящего самолета с парашютом, приземлился на минное поле и чудом остался жив), но всегда возвращался в строй. Эта книга — захватывающий рассказ о судьбе поколения Победителей, о становлении и развитии советской Авиации Дальнего Действия.
«Морда фашиста была отчетливо видна через окуляр моей снайперки. Выстрел, как щелчок бича, повалил его на снег. Снайперская винтовка, ставшая теперь безопасной для наших бойцов, выскользнула из его рук и упала к ногам своего уже мертвого хозяина…»«Негромок голос снайперской пули, но жалит она смертельно. Выстрела своего я не услышал — мое собственное сердце в это время стучало, кажется, куда громче! — но увидел, как мгновенно осел фашист. Двое других продолжали свой путь, не заметив случившегося. Давно отработанным движением я перезарядил винтовку и выстрелил снова.