В волчьей пасти - [44]
Клуттиг кивнул и доверился мудрости Рейнебота. Тот не желал терять ни минуты и решительно надвинул на лоб фуражку.
— Ну, пошли!
Они рванули дверь в вещевую камеру и быстро вошли. Заключенные, работавшие в переднем помещении, обернулись в недоумении, и кто-то крикнул:
— Смирно!
Все заключенные стали навытяжку; каждый остался там, где работал. Гефель, которого окрик «смирно» застал в канцелярии, оторопел, увидев помощника начальника лагеря и Рейнебота. Он поспешно вышел вперед и по привычке отрапортовал:
— Команда вещевой камеры за работой!
Рейнебот, держа палец за бортом кителя, прокартавил:
— Пусть построятся!
Преувеличенно громким голосом Гефель передал приказ по всем помещениям. В голове у него был сумбур. Заключенные стекались со всех сторон, сознавая опасность, которая таилась во внезапном появлении начальства, и торопливо строились в обычные две шеренги. Тем временем Клуттиг спросил, где Цвейлинг.
Гефель доложил:
— Гауптшарфюрер Цвейлинг сегодня еще не был здесь.
Наступила зловещая тишина. Заключенные стояли не шевелясь и смотрели на Клуттига и Рейнебота, которые не произносили ни слова. Первые, самые напряженные мгновения после прихода эсэсовцев пронеслись, как дикие птицы, над головами заключенных, неся беду. Теперь тишина казалась оледенелой.
Клуттиг подал Рейнеботу знак, и тот быстро направился в правый дальний угол склада. А пока что Клуттиг, присев на длинный стол, болтал ногой. В задней шеренге стояли рядом Пиппиг и Кропинский. Пиппиг незаметно ткнул кулаком Кропинского. В первой шеренге стоял Розе. Его откровенно испуганное лицо заметно отличалось от замкнутых лиц остальных. В голове Гефеля, как всегда стоявшего в конце первой шеренги, бурно проносились мысли. Сильно бился пульс в шейной артерии, и он отчетливо слышал его частое туканье. Как ни странно, приход Клуттига и Рейнебота он связывал не столько с исчезнувшим ребенком, сколько с «Вальтером», калибра 7,65 миллиметра. Кроме Гефеля, никто не знал про тайник, где он хранится.
Ему вдруг пришла на память старинная детская игра с поисками спрятанной вещи, и он возликовал: «Холодно, холодно, холодно!» Он мысленно осматривал тайник с оружием, прикидывал возможности его обнаружения и вспоминал, как он мальчиком радовался, когда спрятанную им вещь, несмотря на усердные поиски, никому не удавалось найти.
«Холодно, холодно, холодно!» Он совсем успокоился, тягостное туканье затихло, волнение улеглось. Теперь он даже мог искоса наблюдать за Клуттигом, который сидел на столе, постукивая пальцами по колену. Подстерегающий взгляд Клуттига бегал по неподвижным рядам заключенных, останавливаясь на каждом из них; заключенные смотрели прямо перед собой, в пустоту. В помещении царило то парализующее напряжение, которое в любую минуту грозит взрывом. Прошло довольно много времени, пока возвратился Рейнебот. На его лице блуждала насмешливая улыбка, брови были подняты.
— Пусто! — лаконично изрек он.
Клуттиг соскочил со стола. Напряжение взорвалось. Клуттига захлестнула волна ярости, подобная шквалу.
— Гефель, вперед!
Гефель вышел из ряда и остановился в двух шагах перед Клуттигом. Но тот смотрел не на него, а искал кого-то глазами среди других заключенных.
— Где тут польская свинья Кропинский? Сюда!
Кропинский медленно двинулся с места, прошел между, шеренгами и стал рядом с Гефелем. Рейнебот подрагивал коленями. Розе стоял, оцепенев и стараясь изо всех сил не сгибать ног, которые, казалось, стали ватными. Лица остальных заключенных были жестки, сумрачны, неподвижны. Пиппиг переводил взгляд с Рейнебота на Клуттига.
А у того ком ярости подкатил к горлу. Голова странно торчала на вытянутой шее. Он пытался овладеть собой.
— Где ребенок? — зловеще прошипел он сквозь зубы.
Кропинский от волнения проглотил слюну. Никто не отвечал. Клуттиг мгновенно потерял самообладание:
— Где еврейский ублюдок, хотел бы я знать?! — визгливо прокричал он, и тут же накинулся на Гефеля — Отвечайте немедленно!
Он брызгал слюной.
— Здесь нет никакого ребенка.
Клуттиг взглядом призвал на помощь Рейнебота; от ярости слова застревали у него в глотке.
Рейнебот неторопливо подошел к Кропинскому, притянул его за куртку к себе и почти дружелюбно спросил:
— Скажи же, поляк, где ребенок?
Кропинский усиленно замотал головой.
— Я не знать…
Рейнебот размахнулся. Искусный боксерский удар пришелся точно в подбородок Кропинскому. Этот удар был так силен, что Кропинский пошатнулся и упал назад в ряды заключенных. Товарищи подхватили его под руки. Из угла рта у Кропинского текла тонкая алая струйка.
Рейнебот опять притянул Кропинского к себе и повторил удар. Кропинский осел, как пустой мешок.
Рейнебот отряхнул руки, как от пыли, и снова сунул палец за борт кителя.
Своими двумя ударами он подал Клуттигу сигнал, и тот принялся дико и исступленно обоими кулаками молотить по лицу Гефеля, потом прохрипел:
— Где еврейский ублюдок? Выкладывай!
Гефель прикрыл руками голову. Тогда Клуттиг с такой яростью пнул его сапогом в живот, что Гефель с воплем согнулся пополам.
У Пиппига срывалось дыхание. Он судорожно сжимал кулаки. «Продержаться, продержаться! — внушал он себе. — Они уже под Оппенгеймом! Это протянется не долго. Продержаться, продержаться!..»
Аннотация издательства: Эта книга, выходящая в год 40-летия Победы над фашизмом, посвящена героическим страницам истории Болгарии… Костадин Кюлюмов, ветеран антифашистской борьбы, автор многочисленных произведений о второй мировой войне, лауреат Димитровской премии, в одном из наиболее популярных своих произведений создает героический образ молодого болгарского партизана.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
Александр Исаакович Пак (1911–1958) родился в Одессе в семье грузчика. В 1925 году поступил в ремесленную школу «Металл № 6». Работал токарем, затем фрезеровщиком. После окончания школы работал на ряде машиностроительных заводов. В 1932 году окончил машиностроительный техникум. Получив диплом техника-технолога по холодной обработке металлов, был направлен на Московский завод им. Орджоникидзе.В Москве А. И. Пак поступает на сценарный факультет Института кинематографии, но не заканчивает его.С 1936 года постоянно работает литсотрудником в редакции газеты «Водный транспорт».
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
