В ваших воспоминаниях - наше будущее - [2]

Возбужденный шепот, сухие лица шабаковцев воодушевляются. Премьер оставляет посторонние разговоры. Он снова весь внимание.

— «В ваших воспоминаниях — наше будущее», как мы любим поговаривать в DigData…

Зелинджер делает краткий жест Клариссе — выключить экран позади него. Потемневшее окружение усиливает концентрацию на фигуре Зелинджера и способствует кульминационному эффекту.

— Возьмем простой пример. Допустим, вы хотите укрепить свое национальное единство. По всему свету вам скажут в любой психологической службе: самый мощный инструмент объединения членов сообщества — это страх. Древняя кора мозга. Рефлекторный ответ. Страх перед теми, кто не принадлежит вашему сообществу. Боязнь «не таких, как мы». Нам в DigData знакомы два пути, как активировать этот страх. Существует техника сильного травматического шока, она применяется one-shot, одномоментно, и требует хорошей координации между цифровым и водным воздействиями. И есть техника, известная как МРУ, «маленькие регулярные ужасы», которая работает на последовательной подаче разнообразных фактов — нападений, изнасилований, мелких грабежей, убийств — сходящихся пучком вокруг сообщества, которое требуется дискредитировать — чтобы достаточно уверенно преодолеть порог беспокойства и активировать рефлекс на уровне нации. Это практически методика интоксикации памяти легкими, но постоянными дозами, она дает отличные долгосрочные результаты и зачастую оказывается менее опасной, чем крупный травматический шок.

— У меня сомнения в практическом аспекте. Водопроводную воду пьют многие наши граждане, но не поголовно все. Как вы распространите внушение на остающихся?

— Понятно, что для действительно амбициозных масштабов — и я приветствую эти амбиции — к которым вы хотите приступить, необходимо иметь возможность вторгаться на рынок напитков: в первую очередь бутилированная вода и газированные напитки, но также и вино, пиво, крепкие спиртные напитки, и так далее, в зависимости от устоявшегося у вас потребления. Я был в прошлом месяце в Вашингтоне, так представьте себе, вы нас, американцев, ни в чем не убедите без глотка колы!

Он картинно смеется. Зелинджер разгорячился. Его лоб слегка поблескивает < легкие бисеринки пота. Отворяется центральная дверь, впускает официантов, на двадцать секунд устанавливается тишина. Время 11:30. Подносы с закусками/коктейлями. Шесть передвижных столов > синие скатерти. Трое вошедших работников <> удаляются под присмотром [длительный личный досмотр] охранников. Дверь снова заперта > Сессия возобновляется.

За свой микрофон берется японец из научной группы, на бейдже — «Сед Шибуя»:

— Есть ли у вас примеры влагообработки религиозных групп?

— Мы много работали в хаммамах^{4}, используя водяной пар. Этот инфузионный агент-переносчик очень эффективен при многократном воздействии…

Внезапная тишина. Слова требует премьер.

— Г-н Зелинджер, направление работ, о которых мы хотели бы попросить вас, если аудит наших научных служб подтвердит ваши протоколы, — это вдохнуть жизнь в идею заговора. Не вдаваясь в подробности нашей стратегии внешних сношений, отметим, что по отношению к нам сильно развит — и весьма мешает нам — конспирологический рефлекс. Все, что исходит от нас, попадает под подозрение в манипуляции. Мы принимаем цену за нашу мощь и платим ее. Но мы хотели бы смягчить этот образ, усилить в глазах мира свою «ранимость», дав почву для подозрений, что самим Израилем манипулируют, что он сам является жертвой внешнего, им не управляемого, заговора.

— Вы хотели бы возвратить себе этот бесценный — из-за прилива сочувствий — статус жертвы?

Зелинджер дерзит. Зал напрягается. Восемь человек просят бутылки с водой, четверо — кофе, двое — черного чая, и шесть человек — апельсинового сока. Я фиксирую, кто что пьет. Агенты Шабака не взяли ничего. В очередной раз. Зелинджер продолжает. Безмятежно.

— У нас есть подразделение, специализирующееся на конспирологических сочинениях. Сценаристы, режиссеры, писатели, рассказчики, антропологи и мифологи. Плюс психо-спецы. Как вы знаете, теории заговора зависят от потребности в убежденности. На параноидальной почве — такой, как израильское общество, — это отличный выбор. Мы работаем с последовательными партиями частичной и фрагментированной информации из источников, которые считаются достоверными, но с ореолом таинственности, этим поощряя эффекты вирусности. Воспоминания, закодированные в физических сетях — через воду, наши мифологи дублируют «свидетельствами», оставленными в цифровых сетях, и изготавливают ВЭМы — воспоминания с миметическими эффектами, которые быстро распространятся. Затем мы даем им несколько недель на внедрение, чтобы увидеть, в каком направлении развивается вымысел, и сопровождаем его. Этот прием позволяет избежать риска отказа, поскольку он опирается на ожидания аудитории и ее собственные повествовательные импульсы. Заговор великолепно порождает романтические истории, очень похожие на триллер по своему течению к постепенному раскрытию. После инкубационного периода наше подразделение берет на себя управление, направляя ход повествования, рассыпая тут и там подсказки, создавая повороты, сюжетные точки, кульминационные моменты, ложные выводы и тому подобное.