В тылу врага - [29]

Борецкая пуща лежала в центре четырёхугольника Венгожево — Гижицко — Олецко — Голдап. Это был район действий 4-й армии генерала Госбаха. Учитывая усилившуюся активность советской авиации, гитлеровцы стремились максимально использовать проходившие через пущу дороги, а в самой пуще разместили немало складов. На западных её границах, а особенно в окрестностях Гижицко, немцы продолжали воздвигать мощные фортификационные сооружения. Разведывать Борецкую пущу было приказано группе Генрика.

4

К дому в Мураве, где была расквартирована группа Генрика, подъехала автомашина полковника. На этот раз он прибыл не для чтения лекций, а для того чтобы предупредить о вылете, намеченном на вечер следующего дня. За оставшееся время они должны были приготовить необходимое снаряжение.

С самого утра в группе царило необычайное оживление. Получали специальную одежду, оружие, боеприпасы, взрывчатку, продовольствие, палатки, верёвки и много всякой мелочи. Радистки Тамара и Наташа проверяли новые радиостанции, уточняли программы связи. Снаряжение укладывали частично в рюкзаки, а частично — в мешки грузовых парашютов. Ноябрьские сумерки наступали быстро. Обычная суета перед дорогой. Ждали полковника, последних напутствий и сообщения о месте выброски десанта. Полковник прибыл в сопровождении своих помощников. Разведчики были уже в полном боевом снаряжении. Инструктаж перед отлётом, как и любое прощание, всегда носил несколько торжественный характер. Расставались, возможно, навсегда, но никто не хотел об этом думать. Для работы в тылу врага, полной трудностей и риска, требовались люди твёрдые, мужественные, верящие в свою счастливую судьбу. Малейшая тень сомнения, крохотная доза пессимизма могли иметь чуть ли не решающее значение для судьбы того или иного разведчика, п даже всей группы. Все были взволнованы не только потому, что впереди их ожидало множество опасностей. По глазам этих людей чувствовалось, что они понимают серьёзность боевого задания, от которого зависела жизнь тысяч солдат. Они читали это во взгляде полковника, стоявшего, как и они, по стойке «смирно».

— Младший лейтенант Генрик Альбинович Мерецкий, выйти из строя! — скомандовал он.

Генрик сделал два шага вперёд. Полковник положил ему руку на плечо.

— Вот ваш командир, — сказал он.

Его голос звучал тепло, дружески. Генрик покраснел. Собственно говоря, все ожидали, что командиром группы назначат именно его, и только сам он сомневался: он был поляком и не предполагал, что будет удостоен такой высокой чести. Генрик лишний раз убедился, как мало он знал русских. Он волновался. Стоял, вытянувшись в струнку, не чувствуя под собой ног.

Заместитель начальника отдела повернулся к нему:

— Ну что ж, Генрик, я думаю, справишься.

Старый бывалый советский разведчик и польский партизан посмотрели друг другу в глаза. Полковник заключил его в объятия.

— Держись! — сказал он.

Не было времени на разговоры. Заместителем командира группы был назначен молодой лейтенант Андрей.

Последние слова прощания, рукопожатия, последние советы и наставления не носили уже официального характера. Спустя полчаса автомашина доставила разведчиков на аэродром. Здесь сновали цистерны с горючим, машины с боеприпасами и людьми, ревели моторы. Отсюда по ночам поднимались в воздух звенья бомбардировщиков. Вокруг аэродрома стояли замаскированные машины. В стороне проверял моторы десантный самолёт.

На толстые ватники и полушубки надели лямки парашютов, рюкзаки и мешки со снаряжением. Из темноты вынырнул, слабо помигивая затемнёнными фарами, грузовик. Кто-то спрыгнул на ходу и направился к группе разведчиков. Это был Эдек. Братья молча обнялись. Слова прощания застревали в горле. Подбежали Саша, Вадим и Ольга. Посыпались шутки. Желали бодрости, успехов и счастливой встречи после наступления. Братья отошли на минутку в сторону. Генрик собирался многое сказать Эдеку, но слова, которые он приготовил на прощание, вдруг выскочили из головы.

— Помни, Эдек, — начал он, — я могу не вернуться. Скажи отцу, скажи нашим партизанам из отрядов Швирко, Романа и Конвы, которые меня знали, что я не нарушил присяги. Расскажи всё, как было. Как нас приняли и как поверили мне, польскому партизану. Пусть они знают… — Он минуту колебался, затем тихо добавил: — Если я не вернусь, Эдек, поцелуй за меня Кристину и скажи ей… и скажи, что я всегда о ней думал.

— Вернёшься, — сказал Эдек.

— Постараюсь, — ответил тот шутливо. — Прощай…

От самолёта донеслись нетерпеливые возгласы — это звали его.

5

В небольшом салоне самолёта разведчики сидели, тесно прижавшись друг к другу. В 20 часов на аэродроме, где ни на минуту не умолкали моторы, раздался такой грохот, что фюзеляж их самолёта начал дрожать как в лихорадке. Мимо них с рёвом проносились тяжело гружённые бомбардировщики и взмывали вверх, выстраиваясь над аэродромом в эскадрильи и звенья, медленно набиравшие высоту и уходившие на запад. Наступила очередь и десантного самолёта. Он взревел моторамп, задрожал, медленно, неуклюже подпрыгивая, разогнался и взлетел.

В ночной темноте ничего не было видно. Закурили. Генрик узнал от пилота, что их сбросят не раньше чем через час. Было время подумать обо всём. Последнее решение командования нарушило его душевное равновесие. Ещё несколько месяцев тому назад он был лишь одним из многих партизан. Сегодня, сейчас он, младший лейтенант победоносной армии, является командиром десанта, отвечает за группу людей, успех операции, а может быть, даже за успех наступления на этом участке фронта. Всё это показалось ему нереальным. Он поднял голову, взглянул в полумрак салона, увидел силуэты молча сидевших товарищей. И всё же это правда, так же как и всё то, что должно начаться уже через несколько часов.