В тупиках мистики - [10]

Объяснять смысл математических головоломок "непосвященным" халдейские мудрецы отнюдь не собирались, и сейчас мы можем только догадываться, какие реальные факты и знания того времени были зашифрованы в цифровой магии. Своему народу жрецы преподносили мистику чисел лишь в самой элементарной форме: каждый житель Халдеи знал, что среди первого десятка чисел благоприятствующими человеку, счастливыми являются три и семь. Вот из какой древности пришла к нам вера в "счастливую семерку"!

Позднее, когда числовая мистика пустила корни во всем античном мире, эта вера была повсюду непререкаема. В числе семь древние видели отражение многих явлений мира: неделя делилась на семь дней; на небе было известно в те времена семь планет, а на земле насчитывалось семь чудес света... Большое место занимает эта цифра в древних мифах. У Атланта, подпиравшего плечами небесный свод, было семь дочерей - плеяд, которых Зевс превратил затем в созвездие; Одиссей семь лет провел в плену у нимфы Калипсо на острове Огигия; подземная река Стикс семь раз обтекает ад, разделенный, в свою очередь, на семь областей; у вавилонян подземное царство окружено семью стенами; по исламу, над нами находится семь небес, и все угодные богу попадают на седьмое небо блаженства...

Начиная с Халдеи, семерка, как добрая помощница, фигурирует в знахарских заговорах, заклинаниях. Отголоски почитания этого числа остались в разговорном языке многих народов до наших дней. И сейчас мы говорим: "Семь бед - один ответ", "Семеро одного не ждут", "Семь раз отмерь, один - отрежь"...

Ученые уже давно задавались вопросом, почему именно семерка была выбрана среди простых чисел как самая счастливая цифра и - что особенно интересно - почему такое отношение к ней не изменялось в течение веков? Не сталкиваемся ли мы здесь с какими-то особенностями нашей психики, наших чувств?

Исследователи народных поверий выдвигали несколько объяснений. Но, пожалуй, наиболее убедительное принадлежит психологу Д. Миллеру. Свои выводы он обосновывает данными инженерной психологии, науки, изучающей возможности нашей психики в процессе взаимодействия с разного рода техническими средствами.

Ставились такие опыты: человеку с завязанными глазами предлагали определить на слух, какой высоты звук слышится из динамика. Экспериментатор нажимал на пульте разные кнопки, и испытуемый оценивал каждый новый звук цифрой, скажем, единицей или тройкой. Если он снова слышал тот же звук, то называл ту же цифру. Звучал другой тон - человека просили оценить его иной цифрой. Когда тот слышал два или три различных звука, он никогда их не путал. Если испытуемым предлагали оценить четыре звука разных тонов, они иногда уже ошибались, при пяти и шести звуках ошибки становились частыми.

Неоднократные эксперименты показали, что человек способен различать не более шести-семи разных тонов. Аналогичные опыты поставили с оценкой громкости звука.

Тот же результат. Провели и такой эксперимент: человеку показывают листки бумаги с нанесенными на них точками. Если на бумаге не больше семи точек, он сразу, не считая, называет верное число. Когда точек больше, начинаются ошибки. О.

Шестихин, рассказавший в журнале "Наука и религия" об этих опытах, пишет:

"Еще задолго до того, как древние обожествили семь дней недели, это число было хорошо известно людям. Оно отражало свойство их мозга, его "пропускную способность". И сколько бы древний человек ни наблюдал связей одного порядка, связей одномерных, самых простых и непосредственных, он не мог их разделить более чем на семь категорий (речь идет именно об одновременных связях типа положения точек на плоскости). Эти семь категорий постоянно встречались, с ними имели - да и сегодня имеют - дело все органы чувств: зрение, слух, осязание, обоняние, вкус. Естественный же отбор выделил число семь как отражающее действительную закономерность природы".

Таков секрет пресловутой семерки, раскрытый методом научного исследования.

Халдейская культура оказала большое влияние на культуру других народов древнего мира, а весьма заметной составной частью этой культуры, как уже сказано, была числовая символика. И вот мы видим, как она перекочевывает к народам Востока, к древним грекам и римлянам. Любопытно, что в индийской мифологии халдейская магия с числами оставила свой след главным образом в увлечении большими числами. В известном индийском сказании о битве людей с обезьянами сообщается, например, что в ней участвовало ни много ни мало, как 10 тысяч секстильонов обезьян (!); Будда, оказывается, имел 600 миллиардов сыновей, и сам он был выдающимся математиком - мог назвать все десятичные разряды чисел от 1 до 1054.

Особого расцвета достигает цифровая мистика в Древней Греции. "Числа правят миром", - утверждал философ и математик Пифагор. В V веке до н. э. он создал школу единомышленников, поклонников чисел, которая во многом походила на религиозную. Пифагорейцы чуть ли не одушевляли числа, полагали, что за каждым предметом обязательно стоит определенное число. Числа, как и духи, учили они, несут с собой людям добро и зло, счастье и несчастье. Надо только знать, какие из них добрые, какие злые. Выше всех других ставилась единица. От нее якобы пошел весь мир. Она - начало всего сущего - вселенной и даже самих богов. Двойка несет с собой любовь, одновременно это символ непостоянного. Совершенство отождествлялось с тройкой. Эта цифра казалась людям необыкновенной потому, что складывалась из суммы предыдущих чисел. Совершенной цифрой пифагорейцы считали и шестерку, ибо она обладает редкостным свойством: получается в результате сложения или перемножения всех чисел, на которые делится. Шестерка делится на один, два и три, если сложить или перемножить их, то и в первом и во втором случае мы получаем ту же шестерку. В этой редкой особенности числа пифагорейцы усматривали некий мистический смысл. Еще выше ставилось число 36 - только потому, что оно равнялось сумме первых четырех четных и первых четырех нечетных цифр: 2 + 4 + 6 + 8 + 1 + 3 + 5 + 7 = 36. Благоговение пифагорейцев перед числом 36 было таково, что они, по свидетельству известного историка античности Плутарха, в особых случаях клялись им, и такая клятва была самой страшной - нарушить ее никто бы не отважился.