В тихом омуте - [54]

— Да.

— Видишь, какая легкая жизнь будет у тебя теперь? Соглашайся — и все дела.

— Да.

— В самом деле, ты избавишься от забот, тебе станет легче, если я возьму всю ответственность на себя. Слишком тяжкое бремя для женщины — возглавлять семью, принимать все решения. Это кому угодно нелегко. — Он провел тыльной стороной ладони по лбу. — Тяжкое бремя. Я… я по-настоящему устал. Спал мало. Весь день работал, всю ночь напролет думал, думал…

— Приляг здесь, Гарри, и отдохни. — Телма прошла через комнату и начала поправлять подушки на одном из диванов. — Ложись, Гарри.

Повторять не понадобилось. Гарри в изнеможении опустился в подушки.

— Ложись и ты со мной.

— Сейчас не могу. Мне надо в город.

— На похороны? Тебе же не…

— Нет, конечно. Раз ты не хочешь, на похороны не пойду. Здесь приказываешь ты, Гарри.

— Тогда куда же ты?

— По магазинам. Ты вернулся домой, и я должна запастись продуктами. Что ты хочешь на обед?

— Не знаю, — сказал он, закрывая глаза, — я так устал.

— Поджарить цыпленка?

— Не знаю. Поцелуй меня, Телма.

Она бегло коснулась губами его лба. Губы ее были горячие и сухие, как что-то завяленное на солнце или на слабом огне в духовке.

— Отдохни, Гарри. Это так тяжело все время думать и всем распоряжаться, что у тебя поднялась температура.

Гарри с трудом открыл глаза, словно уколотый осколком иронии, прозвучавшей в ее голосе.

— Тебе на это наплевать. Тебе наплевать на все на свете.

— Нет, я о тебе беспокоюсь.

— Нисколько… Послушай, Телма. Я глава семьи. И хочу на обед жареного цыпленка. Слышишь?

— Да.

— Отныне и впредь все решения принимаю я. Понятно?

— Конечно.

Безутешно вздохнув, Гарри отвернулся и зарылся лицом в подушки.

Телма стояла, сжав губы, и смотрела на него холодным взглядом.

— Мне нужны ключи от машины, чтобы поехать по магазинам. Они у тебя в кармане?

Гарри не ответил. Несколько минут она стояла истуканом, пока он не захрапел. Тогда она склонилась над ним и точными осторожными движениями вынула из одного кармана ключи, из другого — пистолет и положила то и другое в свою сумочку. Блейк наблюдал за ней с таким страхом, точно она обезвреживала неразорвавшуюся бомбу.

Когда Телма обернулась и увидела Блейка, это вызвало у нее удивление и раздражение.

— Я думала, вы ушли.

— Нет.

— Теперь вы можете свободно уйти. — Телма вышла в прихожую, закрыла за собой дверь и начала надевать шляпку, опустив на лицо черную вуаль и подправляя выбившиеся прядки волос. В стойке вешалки было встроенное зеркало, но она в него даже не глянула.

— Вы можете свободно уйти, — повторила она. — Вам так хотелось уйти несколько минут назад.

— Разумеется. А чего вы от меня ждали? Что я буду возиться с сумасшедшим?

— Он не сумасшедший, у него душевная депрессия.

— По-моему, не велика разница. Вам надо было самой с ним управиться, миссис Брим. — Блейку вроде бы не хотелось уходить, как будто он осуждал свое поведение и хотел повиниться, но не знал, как.

— Что вы собираетесь делать с пистолетом?

— Не имею представления. А что надо с ним делать?

— Прежде всего, разрядить. Разрешите взглянуть.

Телма открыла сумочку. В пистолетах она ничего не понимала, но ей показалось, что он должен быть потяжелей, поосновательней.

— Он не настоящий, — сказал Блейк высоким звенящим голосом.

— Простите?

— Эта игрушка, пистонный пугач. — Лицо его покраснело от стыда и злости. — Детская игрушка. А я поддался на эту удочку. Я был… — «Я показал себя трусом. Испугался пугача и маленького человечка намного старше меня. Трусишка зайка серенький».

— Ну, слава Богу, — сказала Телма. Конечно, я могла бы и догадаться. Гарри не такой человек, который может причинить другому вред, даже если захочет. Никто не может уйти от себя самого, как бы ни старался.

— Неужели?

— Бедный Гарри. Детский пугач. Что ж, я думаю, когда-нибудь мы с ним вспомним об этом и посмеемся. Я хочу сказать, что перепугалась насмерть, а вы — я думала, вы упадете в обморок, вы прямо-таки остолбенели.

— Нисколько я не испугался, — заявил Блейк и, бросив на Телму полный ненависти взгляд, повернулся, открыл дверь и сбежал по ступенькам, он удирал от самого себя, преследуемый собственной тенью.

Телма крикнула ему вслед, чтобы он не беспокоился насчет кухонного аппарата, и тут снова зазвонил телефон. На этот раз она быстро сняла трубку, так как не хотела, чтобы Гарри проснулся.

— Алло?

— Телма, это Ральф. Я не один час пробовал дозвониться до вас.

— Я выходила. — «Даже не надо лгать, — подумала она, — я действительно вышла. Вышла из терпения». — Что-нибудь случилось?

— Возможно. Утром ко мне на работу зашел Гарри. В таком ужасном виде, будто неделю кутил напропалую. Хотя я-то знаю, что это не так, он каждый день ездил на работу. Гарри меня беспокоит.

— Почему?

— Он говорил… ну, как-то не по-серьезному. О вас, о том, что вернется домой и будет держать вожжи твердой рукой и дальше в том же духе.

— И что же?

— Я подумал, надо вас предупредить. Он чертовски славный парень, Телма, и наш долг — уберечь его от неприятностей.

— Не наш, — сухо поправила Телма, — а ваш.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он здесь. Спит. После того как закатил шикарную сцену при совершенно постороннем человеке. Для меня это последняя соломинка. Если его надо оберегать от неприятностей, то придется это делать вам, Биллу Уинслоу или Джо Хепберну. Вы его друзья. А я — нет.