В тихом омуте чертей нет - [13]

Опарыш смерил Крышку долгим, немигающим взглядом, словно ожидал, что тот продолжит. Но Крышка замолчал.

— Получается, значит, так, — сказал Опарыш, — синекожие облучились этой твоей штуковиной, и теперь они мыслят либо как люди прошлого, либо как люди будущего, верно?

— Выходит, что так.

— Но почему тогда вместе с синекожими не подверглись…ммм….облучению мы?

— Кто ж его знает? — Крышка пожал плечами.

— Вот ведь как, — Опарыш опустил глаза в пол, разглядывая мутноватую лужицу в которой стоял носками сапог.

История выходит похлеще тех, что рассказывали друг другу пираты в барах на Большой Земле. В них, как правило, присутствовали морские твари, погони и описания кровавых сцен расчленения трупов. А тут что? Чертовщина какая-то. Из всего, что поведал Крышка, Опарыш понял только, что синекожие теперь уже не такие, как раньше. Они стали умнее? А может, наоборот?

— Для чего же ты хочешь, чтоб я тебя развязал?

— У меня тоже есть своеобразный план, — сказал Крышка, — возможно, он не такой блестящий, как ваш, но у нас всех есть реальный план смыться с этого корабля, прежде чем синекожие не сотворили чего-нибудь непоправимого.

Опарыш пропустил мимо ушей иронию, сквозившую в каждом слове Крышки, и обернулся к Толстяку:

— Развяжи его.

— Благодарю.

Толстяк отбросил железку в сторону и заторопился к Крышке, что-то неслышно бурча себе под нос и расчесывая локти. Опарыш разглядел, что они были покрыты лиловыми рубцами, будто с них совсем недавно слезла ошпаренная кожа.

— Живее двигаемся, — поторопил Опарыш, — просто чудо, что никто еще не надумал заглянуть сюда и проверить, что происходит.

— Я думаю, им сейчас не до нас, — Крышка скинул веревки и выпрямился, разминая руки, — слышите? Корабль вновь остановился. Мы никуда не плывем.

— И что это значит?

— Что они не умеют управлять кораблем, — заключил Крышка, — кто же их научит? А с учетом, что мозги синекожих пребывают сейчас в совершенно ином времени, мне вообще трудно представить, как они сейчас себя чувствуют.

— Мозги? — не понял Толстяк.

— Синекожие, — Опарыш бросил взгляд в сторону люка, — ты что предлагаешь, Крышка? Как нам свалить поживее?

— Все очень просто. Я вступлю с синекожими в контакт, а вы в это время проникните на шлюпку и спустите ее на воду. Если синекожие действительно не умеют управлять кораблем, то преследовать вас они не будут.

Опарыш подумал над сказанным. План был не многим хорош двух предыдущих, но был в нем один плюс — не надо было слишком рисковать своей шкурой. Крышка отвлечет внимание, следовательно, если на кого и обрушиться гнев синекожих, так это на него. А Опарыша и Толстяка спасет только быстрый бег и трезвость мысли.

— Идет. Я согласен. Можешь идти прямо сейчас.

— Постой, Опарыш, а Крышка? — спросил Толстяк, — его что, убьют?

Опарыш посмотрел на Крышку. Тот стоял и улыбался, разминая одной ладонью другую.

— За меня не беспокойтесь, — сказал он, — машина времени подала мне знак, который я передал капитану Мягкоступу. Я предупреждал его, но он не прислушался. В результате капитан мертв. И я умру.

— С чего ты взял? — Опарыш нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Ему ужасно хотелось врезать Крышке по ушам и вышвырнуть вон, чтоб отвлекал, а не болтал здесь, в темноте и не тратил время попусту.

— Все дело в том, что в записях говориться о причинах, по которым многие из членов экипажа «Туманных берегов» не пострадали от действия машины времени. Все дело в том, что… — Крышка шумно вздохнул, — эта штуковина переносит ваш разум во времени только в том случае, если у вас есть судьба. Если жизнь ваша оборвется в самое ближайшее время, то машина времени ничего с вами делать не станет. Ясно? Именно это послужило поводом членам экипажа «Туманные берега» высадиться на островах и умереть там. Они знали свою судьбу.

Опарыш ошарашено молчал. Толстяк, стоящий чуть дальше Крышки, засопел носом и тихо произнес:

— Значит, это, мы все умрем, да?

— Кто-то раньше, кто-то позже, но обязательно очень скоро, — кивнул Крышка.

— Но, постой. А почему тогда маршал этот, как его там, свихнулся, но умер на корабле в тот же день?

— А кто сказал, что он умер? — заломил бровь Крышка, — судьба его нам неизвестна, но моряки, умершие на островах, писали о том, что сошедшие с ума люди, которых коснулось время, попрыгали в воду и уплыли в ночь, когда корабль начал тонуть. Выжили они или нет, мы не знаем.

— Чертовщина какая, — буркнул Опарыш, — мистика. Гребаное колдовство! Чародейство. Проклятый капитан Мягкоступ повел нас на поиски демона! Если он еще жив, то я убью его!

— Капитан мертв, — сказал Крышка.

— Почему ты так решил?

Крышка повернулся к Опарышу спиной и сделал несколько шагов в темноту. Наклонился, поднял что-то и вынес на свет.

— О-о! — Опарыш почувствовал отвращение. Губы его скривились, а к горлу подступил тугой едкий комок.

В руках Крышка держал голову. И хотя глаз не было, нос неестественно свернут на бок, а нижнюю часть лица покрывала сплошная корка крови, было совершенно ясно, что это голова старшего офицера капитана Мягкоступа.

— Все это время, что мы лежали здесь связанными, его голова покоилась возле моей головы, — пояснил Крышка, — я не знаю, для чего синекожие бросили ее нам, но сдается мне, что это предупреждение.