В тени зелёной беседки - [40]

— Бери, бери, — заметив его нерешительность, подсказал Борис. — До одиннадцати никто не продаст, а отметить первый день на травке и бог велел. — И со смехом добавил: — Первая — своя, следующие — туристы дарить будут…

Как только подошел поезд, сразу заняли в вагоне места. Не сговариваясь, напряжённо вглядывались в пассажиров — в каждом мерещился посланец следователя Артемьева. Последние минуты тянулись невыносимо. Наконец двери захлопнулись и электричка мягко тронулась.

Только теперь, расслабившись, Валерий почувствовал, как по спине стекают ручейки. Покосившись на Бориса, увидел, что тот рукавом пиджака вытирает лоб. Ни на секунду не задерживаясь, высыпали на платформу выбранной ещё дома по карте станции и быстрым шагом направились из посёлка в глушь, туда, где потише, потемнее, где можно укрыться от людских глаз.

Вскоре остались позади весёлые разноцветные дачи, потянулся строевой лес. Беглецы с любопытством посматривали по сторонам. Раньше никто из них здесь не бывал, и дорогу приходилось выбирать наугад. Валерий первым свернул на узкую лесную дорожку, полагая, что она выведет к какому-нибудь озерку, которых, судя по карте, в этих местах множество. Борис и Юра последовали за ним — руководство Валерия было признано безоговорочно. Лес встретил ребят звонкоголосым щебетом птиц, им кланялись кроны высоченных сосен. Невольно сбавили шаг, шли разомлевшие, зачарованные. Заслышав частый стук дятла, остановились, задрав головы.

— Вон, — радостно закричал Юра, заметив красавца в красной шапочке, и показал на ствол засохшего дерева. Не обращая внимания на зрителей, дятел с увлечением занимался своим делом — во все стороны сыпались куски коры и целые щепки. Валерий сошел с дороги, сбросил с плеч рюкзак и уселся на удобный пенек.

Тело отдыхало, голова слегка кружилась от лесных ароматов и избытка кислорода, щедро выделяемого листвой и иглами деревьев. И никаких тебе забот, никаких тревог, одолевавших последние дни. Казалось, нет ничего лучше, чем сидеть вот так, никуда не спеша, ни о чем не думая.

Выстрел не сразу дошел до сознания. Кажется, Валерий раньше увидел, как дятел оторвался от ствола, неестественно взмахнул крыльями и стал падать, а потом уже раздался грохот выстрела, слившийся с раздирающим криком Юрия.

Борис стоял в нескольких шагах от сухого дерева, глупо ухмыляясь, явно довольный собой. Один из стволов опущенного обреза ещё дымился. У Валерия возникло острое желание двинуть по этой самодовольной роже. Остановил яростный крик Юры. Тот бежал сквозь кусты, держа в левой руке трепещущий комочек перьев, подняв правую, со старательно заточенным вчера ножом. Валерий еле успел перехватить занесенную для удара руку, крутанул её, свалил Юрия на землю и одновременно ногой оттолкнул Бориса, подходившего со вскинутым на уровень груди обрезом.

— Сволочь! — захлебываясь слезами, вопил Юрий. — Скотина!

Встретив неприязненный взгляд Валерия, Борис перезарядил обрез и спокойно, будто ничего не произошло, сказал:

— Надо было проверить бой, а потом, что с нами дальше будет, братья-разбойнички, если из-за какой-то птахи готовы вцепиться друг другу в глотки? Или перед каждым выстрелом предложите проводить классное собрание? — Стоял подбоченясь, с видом победителя.

— Пора привыкать, — уже специально для Юрия хлёстко добавил Борис. — Не на рыбалку собрались.

Валерий поднял Юру на ноги и, стараясь остудить его пыл, сказал:

— Ты прав, Юрка, он действительно животное. И сам это знает. Даже гордится, как видишь. Но…

Валерий понимал, что столкнулся не со случайным явлением, а с реальной жестокой неожиданностью. За этим уже целая философия, непривычная, страшная в своей наготе. И надо выработать к ней своё отношение, свою позицию. И не потом, когда-нибудь, а сейчас, здесь, глядя на остатки пичуги, которая только что жила, долбила дерево, прыгала по стволу, доставляла радость. Валерий поднял заплаканное, с трясущимися губами лицо Юры, вытащил из кармана носовой платок, вытер слёзы.

— Оцени, что случилось, не самостоятельно, а в прямой связи с нашим путём. Ведь мы избрали его добровольно. Не так ли? — Юрий молча кивнул. — А если так, то эта путь-дорожка не для слабонервных, — продолжал Валерий, с внутренней жалостью поглядывая на Юрку. Видно, Борька был прав, когда не хотел брать его с собой. Но отступать поздно, да и свои чувства придется ломать, прятать под замок цинизма и равнодушия.

— Если мы в самом деле готовы возненавидеть друг друга из-за убитой птицы, то как будем грабить туристов? Мне, скажем, понравится девушка, ты пожалеешь парня… А еду и деньги нам ведь никто на блюдечке не поднесет. Придется отбирать силой. Жалость при этом не помощник. Поэтому давай похороним ее вместе с дятлом.

— Но он-то при чём? Его-то за что? — В голосе Юры еще слышались слёзы.

— Для удовольствия, — покраснев от злости, сказал Борис, которому порядком надоели Валеркины размусоливания. — И чтобы тебя, щенка, к крови приучать.

Таким Валерий видел Бориса впервые. Раньше он казался просто недалеким увальнем, «без царя в голове» — незаменимый как помощник. И вдруг так раскрыться… Слушая Бориса, Валерий видел, что это не поза, а его истинное лицо.