В тебе моя жизнь... - [370]

— Что ты задумал, Анатоль? Ты пугаешь меня, — прошептала Марина. Затем она прижалась аккуратно лбом к его спине, сомкнула руки у него на груди, обхватив в объятии. — Он же офицер! Это немыслимо!

— Ты права, дуэль и только, — глухо ответил муж, положив свою большую ладонь на руки жены на своей груди. — Я же человек чести, в отличие от него. О Господи, как он мог! Как она могла! Где были наши с тобой глаза?

— Я прошу тебя, одумайся, — умоляла тихо Марина. — Мы можем все скрыть, сохранить в тайне. Неужто ничего не придумаем? Анатоль, ты же в стольких интригах побывал, неужели не придумаешь ничего?

— Я уже придумал. Я решил, и ничего не изменить.

Марина поняла, что Анатоль твердо намерен стреляться с кавалергардом. Мысли ее заметались в голове, но столь желанное бескровное решение этой трудности, что создала Катиш, никак не приходило в ее голову.

Тем временем, Анатоль отстранился от жены, кликнул комердина, чтобы переменить платье. Заметив, что он облачается в мундир, хотя ныне был свободный от службы день, Марина встревожилась.

— Куда ты? Куда ты едешь? — она метнулась к нему, ухватилась за ткань мундира, пытаясь удержать его, но Анатоль легко оторвал ее руки от себя, а потом отбросил слегка в сторону со своего пути. Но она снова бросилась ему наперерез, что вызвало в нем только раздражение.

— Неужели ты не понимаешь! Неужели не понимаешь! — вдруг разрыдалась она, пытаясь схватить его за рукава, за грудки, только бы удержать подле себя. Ведь только если он останется нынче рядом, она будет покойна на счет поспешных и столь горячих его порывов.

— Это ты не понимаешь, — вдруг с горечью произнес Анатоль и толкнул с силой так, что она упала на ковер. — От судьбы не убежать… не убежать!

Он ушел, и Марина осталась одна. Она слышала, как он выехал со двора и погнал куда-то своего коня прочь от дома по брусчатке мостовой, и в тот же миг будто ее тело покинули силы. Она так и лежала там, среди всего беспорядка, устроенного супругом, ни о чем не думая.

Потом вдруг поднялась, позвонила дворецкому, полная решимости отвернуть от своего дома эту нежданную страшную беду. Она послала человека следить за своим супругом, и ежели тот вдруг решит нынче направиться в сторону казарм Кавалергардского полка или на Мойку, где фон Шель снимал квартиру, немедля сообщить барыне. Тот вернулся, сообщив, что Анатоль уехал в клуб, и Марина перевела дыхание, радуясь этой нежданной передышке, ведь то, что фон Шель может появиться в клубе, было исключено полностью.

Марина также приказала отправить людей на квартиру фон Шеля и в казармы, пусть немедля прибудет сюда, на Фонтанку, ибо барыня желает с ним поговорить. Хотя нет, лучше встретиться где-нибудь на нейтральной территории, например, в Летнем парке. Не приведи Господь, узнает Анатоль, что фон Шель приезжал снова в его дом! Она хотела выяснить, насколько ощутим тот урон, что был нанесен репутации Катиш, и ведает ли об этом кто-либо еще, кроме самого фон Шеля. Ведь только от этого зависело, как можно поправить то, что сотворено. От Катиш она не смогла добиться ни слова — та тут же начинала заливаться слезами.

Затем она написала к Арсеньеву в Киреевку, умоляя приехать в Петербург. Марина не стала писать подробности дела, просто упомянула о том, что все весьма серьезно, и может случиться непоправимое. Сначала она хотела написать и к Сергею, но затем испугалась, что в своем гневе Анатоль не поймет этого ее поступка. Более писать она никому не могла — горесть, что вошла в их дом, была чересчур интимная, чтобы посвящать в нее кого-либо.

Но к Загорскому она все же написала. Вечером, доведенная до полного отчаянья долгим отсутствием мужа и мучительной неизвестностью, находясь почти на грани истерики.

Весь день Марина напряженно ждала возвращения мужа или возвращения слуг, посланных с поручениями по городу. Человек, посланный на розыски фон Шеля, того не нашел. Сказал, что никто не ведает, куда вдруг так неожиданно пропал кавалергард, и Марина нервно рассмеялась. Трусость фон Шеля была здесь ей только на пользу — не смогла найти она, не сможет найти и Анатоль.

Около пяти часов вечера вернулся и дворовый, что следил за барином. На его щеке красовался след от хлыста, и Марина поняла, что слежка была раскрыта. Да, подтвердил человек, барин заметил его, когда выезжал из клуба. Шибко ругался и на него, и на барыню, а затем сел на коня и уехал. Куда, лакей не знал потому, как Анатоль вдруг развернулся и ударил его, когда заметил, что слуга следует за ним. Пригрозил, что выпорет до смерти, если тот продолжит свое занятие.

Марина разослала слуг по всем ресторациям, по клубам, где только мог появиться ее супруг, но ответ был всегда одинаков — не приезжал, не был. Уж пробило время ужина, но в доме его так и не сервировали: Марине сейчас и крошка в горло бы не полезла, а Катиш снова закатила истерику, узнав, что Анатоль не возвращался с самого утра, и никто не ведает о его местопололожении.

Вдруг за окном раздался стук копыт по брусчатке, и Марина метнулась к окну, отодвинула занавесь, чтобы взглянуть на прибывшего. Это был он, тот человек, который смог помочь ей сейчас. Только он и никто иной.