В те годы - [34]

Все это происходило в конце лета, а значительно поздней мне рассказывал об этом первый секретарь обкома комсомола Виктор Левкин.

Рассказывал он и про Шуру Агеенкову, которую избрали секретарем обкома комсомола. Действуя с поразительной отвагой на захваченных врагом улицах города, Шура расклеивала антифашистские листовки, специализировалась на перерезывании линий связи. За этим занятием ее застал немецкий офицер и тут же на улице разбил ей рукояткой пистолета голову. Шура очнулась в землянке у старой женщины, которая подобрала ее — окровавленную, потерявшую сознание.

Сразу уходить было опасно, к тому же от потери крови девушка обессилела. Она решила день-другой отлежаться. Утром ее обнаружили и схватили. Смилостивившись, один из офицеров назначил Шуру служанкой. Ей пришлось вступить в новую для себя роль.

Поздно вечером гитлеровцы перепились и уснули. Шура перерезала провод телефона. Затем облила бензином деревянные стены дома и подожгла его.

Левкин сообщил, что в городской организации осталось всего лишь две тысячи комсомольцев, наибольшая часть людей ушла в армию. А эти две тысячи только формально не числились в войсках, потому что весь город и область были фронтом, к тому же необычайно тяжелым.

— Все дни были трудными, — продолжал рассказ секретарь обкома комсомола, — но очень запомнился день 23 августа.

Именно 23 августа город окутал дым пожарищ. Клубы его заслонили свет солнца, и днем стало темно. При содействии авиации немецкие автомашины под прикрытием танков вышли к Тракторному заводу.

— Но не было никакой паники, — подчеркивал Левкин. — Молодежь собиралась около райкомов комсомола без всяких повесток и прямо отсюда — в бой. А пример давали активисты, потому что первыми ушли с оружием секретарь райкома комсомола Супоницкий, секретари из первичных организаций Ермоленко, Красноглазое.

Память о боях под Сталинградом бессмертна.

О них слагались легенды…

Говорили о том, что вода в Волге у Сталинграда кипела, — и нам рисовались зловещее ночное зарево, и столбы воды от взрывов снарядов, и бесстрашные девушки-сандружинницы, перевязывающие раненых, и заросшие щетиной, морщинистые волгари, работающие на переправах.

Говорили о том, что командный пункт Василия Ивановича Чуйкова в 150 метрах от фашистов. А он, Чуйков, ни на что внимания не обращает, ходит только в папахе, а каску даже в руки не берет.

В 1953 году я увиделся с Чуйковым в Берлине, в дни Международного фестиваля молодежи. Василий Иванович командовал Группой советских войск. Я рассказал Чуйкову про легенды, которые ходили в дни боев за Сталинград.

Он отмахнулся:

— Война проверяет каждого человека. Не все защитники Сталинграда были прирожденными героями. Мужественными воинами они стали потому, что их одухотворяла идея защиты Родины. Я бы сказал так — каждый чувствовал свою связь со своей Родиной, со всем человечеством.

Чуйков вспомнил комсомольцев — участников защиты Сталинграда.

— Я тогда говорил и сейчас повторю, что комсомольцы совершили много подвигов, они стойко и отважно сражались на Волге. Комсомол, руководимый партийными организациями, был всегда впереди.

В один из критических моментов в Сталинград для подкрепления пришли более восьми тысяч комсомольцев-десантников. Об этих воинах вновь вспомнил Василий Иванович:

— А впрочем, нет ничего удивительного в том, что рождались легенды. Десантники дрались в районе Тракторного завода. Противник за один день 5 октября произвел в этот район семьсот самолето-вылетов. На боевые порядки дивизии сбросил более шести тысяч бомб — это же сила! Немцы считали, что при такой бомбежке от наших порядков, как говорится, живого места не останется. Но стоило им шевельнуться, как дивизия ощетинилась. Я бы сказал, что комсомольцы брали пример с коммунистов и выдержали проверку огнем и кровью, не согнулись, не пали духом, научились бить врага. «Дом Павлова», снайперы, десантники, переправы — все это такие поистине красивые события и дела, что о них можно стихи писать.

И в самом деле, как не вспомнить «дом Павлова»?!

Гвардии сержант Яков Федорович Павлов, командир отделения пулеметчиков, служил в 42-м гвардейском стрелковом полку 13-й гвардейской стрелковой дивизии.

В конце сентября его вызвал командир роты, лейтенант Наумов.

— Товарищ Павлов, — сказал лейтенант, — для вас есть работа.

Он показал стоящий на площади дом. Задание — дом разведать, если удастся, то и занять.

— Сколько вам нужно солдат? — спросил Наумов.

Павлову, хотя он и был пулеметчиком, приходилось ходить и в разведку по тылам противника.

— Много людей не нужно, — ответил он, — но важно, чтобы солдаты были опытные, хорошей выучки.

В подчинение командиру отделения дали солдат Александрова, Глущенко, Черноголова. К ним присоединился и санинструктор Калинин.

Ночью Павлов со своими бойцами занял дом.

— Двигайся с донесением, — поручил он Калинину, — в роту или батальон, куда быстрей доберешься.

Калинин попал в штаб батальона в момент, когда там был командир полка Елин. Как и полагается по уставу, Калинин спросил у командира полка разрешения обратиться к командиру батальона Жукову.

При этом санинструктор сказал, что он пришел «прямо из дома Павлова».