В те дни на Востоке - [102]

Шелехов с группой остался на аэродроме. Дав радиограмму командующему фронтом о благополучной высадке десанта, он в сопровождении консула направился в помещение, где находились японские генералы. Увидев представителя советского командования, они встали, склонили головы в глубоком поклоне. Приземистые, в желто-зеленых мундирах, они выглядели угрюмыми, подавленными. Этого состояния не могли скрыть и фальшивые улыбки, появившиеся на их лицах.

Вперед вышел сутулый генерал с многочисленными наградами. Приложив руку к груди, он сказал на русском языке.

— Я есть начальник штаба Квантунской армии, генерал-лейтенант Хата. А это есть представители моего штаба и харбинского гарнизона, — показал он на остальных генералов и офицеров. Потом остановил взгляд на Шелехове: — А вы есть кто?

— Перед вами особоуполномоченный военного совета первого Дальневосточного фронта тенерал-майор Шелехов, — отрекомендовал консул.

Хата учтиво улыбнулся.

— Очень хорошо, господин генерал.

— Вы нам желаете что-то передать? — спросил Шелехов.

— Я прибыл по поручению генерала Ямада, чтобы встретиться с представителями советского командования.

Хата действительно имел задание командующего Квантунской армии прибыть в Харбин, распустить все резервные войска, уничтожить документы, чтобы скрыть численность армии и ее вооружение, а затем уже встретиться с советским командованием. Хата рассчитывал, что встреча состоится не раньше недели, а она произошла на второй день.

— Насколько я понял, вы намерены начать с нами разговор о капитуляции? — уточнил Шелехов.

— Это не есть так, — хитровато прищурился генерал. — Мы намерены вести с вами переговоры о перемирии.

Шелехов посуровел. Он знал, что японцы будут торговаться, поэтому сразу же сменил тон:

— Поздно, господин генерал! Разговор у нас с вами один: безоговорочная капитуляция.

Хата нехотя выдавил:

— Да, это есть так…

— О капитуляции всей Квантунской армии вы будете вести переговоры с главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке маршалом Василевским, куда вылетите на нашем самолете завтра в семь ноль-ноль. А сегодня мы поведем речь о сдаче в плен войск харбинской зоны. Вот наши условия капитуляции, — Шелехов подал документ генералу.

Хата поднес к очкам лист машинописного текста и долго «пережевывал» его, словно черствый кусок хлеба. Затем обменялся мнениями со своими генералами и попросил три часа на подготовку к ответу.

— Пожалуйста. Мы будем вас ждать в резиденции советского консула к 23–00. До скорого свидания, — сказал Шелехов и вместе с консулом отправился в город.

А десантники тем временем действовали в Харбине. Согласно плану, первым объектом была японская военная миссия. Туда направилась группа во главе с Забелиным и Перовским. Другая группа поспешила к зданию жандармерии.

Двери парадного входа в военную миссию были закрыты, хотя сотрудники находились на своих рабочих местах. На стук вышел японец с кобурой на ремне поверх мундира. Перовский попросил его вызвать заместителя генерала Акикусы. Вышел полковник. Увидев незнакомых людей в касках, с автоматами, он оторопел.

Перовский представил ему Забелина.

Подполковник шагнул вперед, приложил руку к каске.

— Но-о, господин подполковник, о капитуляции еще не было высочайшего указа. Речь шла только о прекращении военных действий.

— Не подчинитесь, мы вынуждены будем применить оружие, — твердо заявил Забелин.

Полковник, опустив голову, медленно открыл дверь…

Теперь на очереди была городская радиостанция. Перовский взял с собой пятерых автоматчиков и поехал на Бульварный проспект. Как и в обычные дни у парадных дверей трехэтажного здания стоял часовой с винтовкой. Перовский подошел к нему с двумя десантниками в маскхалатах, попросил вызвать дежурного администратора. Часовой повернулся к окну, постучал. Мгновение — и десантники изъяли у него винтовку. На его место встал советский часовой с автоматом.

Из вестибюля вышел пожилой японец в штатском. Обычно при встрече с Перовским он любил о чем-нибудь поболтать на русском языке, показывая этим, что хорошо знает, его. И сейчас он почтительно раскланялся.

— Здрасти, Виктор Иваныч, — и вдруг осекся, недоуменно посматривая на часового с автоматом.

— Власть сменилась, Тахакаси-сан. В Харбин вступили советские войска, — пояснил Перовский.

— Я все, все поняла, — Тахакаси попятился к двери.

Все вошли в вестибюль. Перовский с десантниками направился по коридору в радиостудию. Открыв дверь, он увидел сидевших около стола двух русских парней, работавших дикторами. Из контрольных динамиков слышались бравурные звуки японских маршей.

— Что хотели, Виктор Иванович? — спросил один из дикторов с пышной шевелюрой Николай Мочалов.

— Я пришел, друзья, чтобы сообщить людям о чрезвычайном событии нашего времени — в Харбин вступили советские войска. — И, открыв дверь, пригласил десантников.

Дикторы, никогда не видевшие красноармейцев, так растерялись, что просто окаменели. Но тут заговорил десантник.

— Товарищи, а закурить здесь можно?

— Конечно, конечно, — закивали парни, впервые услышав такое непривычное обращение к себе.

Солдат вынул пачку папирос и стал угощать ребят.