В стране странностей - [10]
— Не мог. Тогда он нарушил бы традицию, потерял бы доверие и кредит. Вот если, паче чаяния, тому, у кого крыльцо на одну сторону, удавалось сильно разбогатеть, он скликал каменщиков, и ему пристраивали ступеньки на другую сторону.
— Еще маленький пустяковый вопрос, Анни. Мы видели в магазине фарш и ветчину, которые были намного дешевле, чем лежащие рядом фарш и ветчина. Спросили продавца, но он, должно быть, не понял нас и сказал, что те, дешевые, — искусственные.
— Он прекрасно вас понял, — возразила Анни. — У нас стали выпускать мясо и колбасы из соевой муки и каких-то препаратов.
— Вы пробовали?
— Я? Нет. И думаю, что это дело у нас не пойдет. Голландская домашняя хозяйка живет под эгидой своих привычек. Ее мать никогда не покупала искусственного мяса. Почему же она должна кормить мужа соевой ветчиной?
— Анни, к тому же магазину подкатила в черном автомобиле какая-то мефроу, подошла к прилавку и купила два тонюсеньких ломтика ветчины — правда настоящей, — граммов тридцать масла и кусочек сыра мышке на один укус.
— Ну и что же?
— Да уж больно мала покупка. У вас что, с холодильниками плоховато?
— У нас на холодильник не надо записываться в очередь, — отрезала Анни. — Дама просто покупала продукты себе на завтрак. Зачем покупать лишнее? Мы привыкли экономить. Когда наши туристы были у вас и видели, как одна советская дама купила полголовки сыра, две длинные палки колбасы и копченую рыбу, один из них спросил: «У нее день рождения? Или она выдает замуж дочь?» В каждой стране свои традиции.
В самом деле, ведь сколько написано о приверженности голландцев к традициям!
В одной книге можно было прочесть, что голландцы отличаются здравым смыслом, что они крайне бережливы и расчетливы и что отличительной чертой их характера является «склонность к рутине и консерватизму».
Другая книга поведала нам, что национальный характер голландца возбуждает больше удивления, чем симпатии: некоторые его черты сложились во времена весьма отдаленные и не претерпели с тех пор больших изменений.
Современный американский журналист, хорошо знающий Голландию, писал: голландским традициям можно удивляться без конца, а часто повторяемая в этой стране фраза «Мы этого никогда не делали» может взбесить иностранца, потому что, в сущности, никаких других разумных причин для того, чтобы чего-то не делать, нет. Но раз этого не делали прежде — зачем делать теперь?
Анни вела нас в старую часть города. На нашем плане некоторые ее достопримечательности были уже amp;apos; отмечены крестиками во время прежних походов. Мельком взглянув на план, Анни сказала, что при пользовании им надо обязательно обращать внимание на окончание названий. Помним ли мы название площади, которую пересекли сразу за внешним кольцом каналов?
Еще бы нам не помнить, если мы два, а то и четыре раза в день топчем ее камни! Это площадь Лейдсеплейн.
— Верно, — одобрила Анни. — Потом мы шли по улице Лейдсестра-ат. А если бы свернули на квартал влево, то вышли бы на Лейдсеграхт. «Плейн» всегда площадь, «страат» — улица, «грахт» — канал, а также набережная канала, застроенная домами. Как у вас говорят несколько грубовато, «зарубите это себе на носу» — и вы всегда легко найдете то, что вам нужно.
Улица четырех ветров
— Я уже рассказывала о поездке в Москву с нашими туристами. Ну, мы, конечно, были в Большом театре, потом в маленьком театре у памятника Маяковскому, куда у вас очень трудно достать билеты, наконец, пошли в цирк. Мои друзья были в восторге. Особенно им понравились дрессированные медведи. Но один, номер они совершенно забраковали. Знаете, какой?
— Догадываемся. Уж не велофигуристов ли?
— Конечно! Смотрели с каменными лицами, потом один сказал: «Ну и что? Какой же это цирк?» Однако взгляните на этого лохматого джентльмена!
Черный пудель, спеша куда-то по своим делам, пробежал вдоль тротуара до перекрестка и, не сбавляя хода, деловитой рысцой стал пересекать улицу точно по белым полоскам перехода — зебры. Нам показалось даже, что пудель предварительно скосил блестевшие из-под черных лохм глаза на светофор, как бы желая убедиться, что его собачья жизнь не подвергается опасности.
— Да, собаки у нас прекрасно воспитаны, — сказала Анни. — Городские псы — это, конечно, аристократы. А в деревнях собак запрягали в тележки и возили разное добро на базар. Вам не попадались собаки — собиратели пожертвований? Нет? Их специально дрессируют: они подходят к человеку и слегка, очень деликатно касаются холодным носом вашей руки. Кружки для монет у них на спине. Пожертвования идут на помощь слепым и калекам.
Мы были уже в старой части Амстердама. Незаметно миновали дворец и углубились в лабиринт маленьких кварталов с кривыми улочками. Где-то здесь в прошлом веке заблудился один наш соотечественник. Описывая, почему это произошло, он привел в свое оправдание совет, который дал ему местный житель:
