В стране райской птицы. Амок - [123]

Одновременно с «усмирением» падало и настроение населения. Боясь расправы, жители стали нередко встречать партизан со страхом и деликатно просили их поскорее ехать дальше.

— В дэзе Ронэ много народа перестреляли, — говорили крестьяне в свое оправдание.

А вскоре и враг получил возможность точно осведомляться о движении партизанского отряда.

У повстанцев оставалась единственная возможность вырваться из вражеского окружения: ущелье возле вулкана Салака. Правда, конные разведчики противника то и дело показываются сзади, следят за движением отряда, а значит, и нападения нужно ожидать оттуда. Тем быстрее следует гнать коней.

Всю ночь шел отряд по ущелью. По сторонам высились острые скалы, то оголенные, то покрытые густой растительностью. Рядом бурлил горный ручей. Лошади то и дело спотыкались, скользили на камнях, падали на колени. Ветви цеплялись за головы людей, до крови царапали лица.

Впереди ехали Гуран и Нонг. — Только бы проскочить через железную дорогу, — сказал Нонг, — а дальше начнется более безлюдная местность, там будет легче. Эх, скорей бы добраться! Сколько оружия там, сколько наших товарищей! Ничего, мы еще поборемся с этими гадами. Посмотрим, кто победит!

Рассуждения человека, собственными глазами видевшего все это, были лучшей поддержкой для отряда, в котором кое-кто уже начинал терять веру в спасение…

Вдруг в придорожных кустах затрещали сучья.

— Стой! — крикнул Гуран, вскидывая винтовку.

— Не стреляйте! Свой! — послышалось из кустов, и на дорогу выскочил запыхавшийся туземец. — Дальше ехать нельзя, там солдаты!

— Где? Далеко?

— Возле выхода из ущелья. Я торопился, бежал всю ночь по горным тропинкам, чтобы предупредить вас!

— Откуда ты знал, что мы тут?

— Как же нам не знать своих защитников? Я проеду вас безопасной дорогой. Идем!

И через несколько минут партизаны, один за другим, пропали в чаще.

Когда в ущелье заглянули первые лучи утреннего солнца, лошади мирно щипали траву, а немного дальше к ним с большой осторожностью подбирались солдаты, вооруженные винтовками и пулеметом.

X. БАНТАМ В ОГНЕ

Святые отряды. — Сражение под Тэнангом. — Оружие замуровано. — Поход самого генерал-губернатора. — «Усмирение» страны. — Опять у бадувисов. — Последние минуты. — Помощь змеиного войска. — Охота на повстанцев.

Гудит Бантам… Будто волны перекатываются по нему от края до края. Слышатся пылкие выступления во всех мечетях: муллы в белых чалмах и в белой одежде призывают правоверных на «святую войну». Иправоверные, облачившись в белые рубашки, вооружаются дедовскими кремневыми ружьями, крисами, пиками и собираются в «святые отряды». Мечется на вороном коне смуглый Селим, тоже в белой чалме и в белом халате, с саблей на поясе, и так же зовет народ от имени аллаха на решающую борьбу с чужестранцами, на битву за веру святую, за независимость Явы, за возрождение прежнего Яванского государства. Слушает народ страстные эти призывы, и зажигаются сердца людей, горят глаза, сжимаются кулаки.

А сознательные рабочие только усмехаются в ответ на «святые» речи. Мало таких рабочих, очень мало, и они тонут в море темного народа. Да и не время спорить сейчас. Пока цель одна для всех: сбросить власть чужестранцев!

Правительственные войска находятся в Бантаме в том же положении, в каком был отряд Гурана в районе Батавии. Они прячутся, бегут и думают лишь о спасении. Не одна сотня солдат перешла на сторону народа, а полицейские делают это еще охотнее.

Только три острова сохранились еще среди этого грозного моря: город Бантам, Тэнанг и Лабуан. Жители из них разбежались, но солдаты остались и отбили несколько атак повстанцев. Все это началось тогда, когда Пуан со своим отрядом доставил на место только часть оружия.

Узнав о восстании сначала в Батавии, а потом в Бантаме, Пуан заметался, как раненый зверь.

— Безобразие! Хоть бы недели две подождали! А теперь что же делать?

Он отправил посланцев к Салулу и Гейсу, а сам, захватив оружие, бросился в Тэнанг.

Это заняло несколько дней, и, когда подошли к Тэнангу, с другой стороны к нему уже приблизился отряд правительственных войск численностью в пятьсот человек.

Ни за что не следовало впускать их в город! У Пуана было около четырехсот человек, но половине из них пришлось блокировать гарнизон Тэнанга, чтобы он не ударил повстанцам в спину. И Пуан выступил против вновь прибывших лишь с половиной своих бойцов. Он захватил с собой тысячу запасных винтовок, надеясь вооружить ими жителей. Сотня добровольцев набралась быстро, а для дальнейшего пополнения требовалось время.

Противники встретились в десяти километрах от Тэнанга. Залегли. Началась перестрелка. Голландский командир хотел было поднять свой отряд в атаку, но солдаты-туземцы не очень стремились к этому, тем более что со стороны инсургентов часто строчил пулемет.

Часа через два на помощь Пуану примчался «белый» отряд в сотню человек. Солдатам чужеземцев пришлось отстреливаться на два фронта. Пуан решил воспользоваться этим и тотчас перейти в атаку, но тут загремели выстрелы с третьей стороны, а значит, на подмогу подоспел и еще какой-то отряд!

Дружно бросились на врага инсургенты. С криками «алла» поднялись и повстанцы в белых рубашках. Сзади тоже послышались крики. Подневольные правительственные солдаты поспешили поднять руки, и только нескольким десяткам из них удалось бежать с поля боя.