В стране перепутанных сказок - [23]

Тутукин, конечно, виду не подавал, веселился вместе со всеми, однако на душе у него было муторно. Ведь он один знал, что может случиться в полночь.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Стемнело.

Усталые и счастливые молодожёны пошли отдыхать в свою спальню.

Тутукин отправился на террасу. Приготовил кувалду и спрятался за колонной.

Лёгкий ветерок был союзником Тутукина, и дым от костра висел над террасой.

В чане бурлил кипяток.

Ждать пришлось не долго.

Ровно в полночь, когда пробили часы на главной башне, Тутукин услышал грохот, который становился всё громче и громче.

Это приближалось Идолище.

Вот наконец его голова показалась над парапетом террасы.

Это была ужасная голова.

Тутукин даже на мгновение закрыл глаза.

Огромная, с рогом вместо носа и с одним глазом, который зыркал из стороны в сторону.

«Циклоп!» — мелькнуло в голове у Тутукина.

И он дрожащими руками обхватил ручку кувалды.

Идолище неловко вылезло на террасу. Оно было метра три ростом, зелёное, покрытое крупной скользкой чешуёй. Толстые ножищи как две бочки, короткие ручищи, кулачищи с когтями.

Периодически Идолище закидывало голову и дико ревело.

«Ведь разбудит молодых, крокодил проклятый!» — подумал Тутукин.

Идолище тяжело ступая, вышло на середину террасы.

«Пора!» — решил Тутукин.

Он отпустил кувалду и дёрнул за верёвку.

Сеть полетела над террасой и накрыла зверюгу. Всё шло по намеченному плану. Пытаясь выпутаться, Идолище рухнуло на пол. Тогда Тутукин бросился к костру и свернул котёл с подставки. По полу террасы разлился кипяток.

Тутукин взялся за кувалду и стал осторожно подбираться к чудовищу.

В тот момент, когда он уже был готов занести кувалду над головой зверя, тот неожиданно встал. Одновременно с этим Тутукин понял, что не может поднять тяжёлую кувалду — нет сил.

Идолище победно взревело и сделало шаг в сторону Тутукина.

«Мама! Это конец! — решил бедняга. — Это же надо так бездарно погибнуть!»

Но неожиданно зверь на секунду замер, как будто прислушиваясь. Потом с удивлением посмотрел на свой зелёный скользкий живот и начал падать на Тутукина.

Несмотря на оцепенение, Тутукин успел отскочить.

Тело циклопа рухнуло у его ног.

Из спины чудовища торчала рукоять огромного топора.

Перед Тутукиным стоял Белый Полянин.

— Вы? — глупо спросил Тутукин.

— Богатырём решил заделаться? — спросил Белый Полянин. — Ну-ну!

— Я думал, справлюсь, — стал робко оправдываться Тутукин.

— «Думал» и «справлюсь» — это разные понятия, — сказал мощный старик. — Иногда надо думать, а чаще — справляться. Вот так. Давай сбросим его в ров. Помоги.

Они с трудом протащили чудовище к крепостной стене и сбросили в глубокий ров.

— Спасибо вам, — сказал Тутукин.

— Спасибо будешь после трапезы говорить, — заметил Полянин. — А пока благодари Бога, что жив остался. Иди умойся, вон в крови весь.

Подлетела одноглазая ворона Карамба, села Тутукину на плечо, заглянула ему в лицо и сказала:

— А глаз ты мне всё-таки вернёшь, вредитель!

После чего и старик и Ворона исчезли.

«Всё! Пора домой! — подумал Тутукин. — Хватит с меня приключений! Это уж слишком! Сейчас вымоюсь и пойду».

По дороге он решил заглянуть в покои молодых. Как они там? Не проснулись ли от шума? Взял с собой кувалду, чтобы положить на место.

Заглянул в окно. Тихо. Перелез в комнату, приблизился к постели. Королевич сладко спал.

Неожиданно Принцесса открыла один глаз, потом второй, а потом закричала так, что, как признался потом начальник охраны дворца, у него случился обморок. Это был даже не крик, а визг, от которого проснулся и Королевич.

Ну, посудите сами. Открываешь глаза, а рядом с кроватью стоит окровавленный человек с кувалдой в руках. Ужас!

На крик сбежались придворные, гремя оружием, прибежали стражники.

— Вот, вот убийца! Схватите его! — кричала Принцесса. — Смотрите — он весь в крови! Он вооружён! Бросьте его в темницу!

— Доча! Это я, Тутукин! — защищался Тутукин, — Ты что, меня не узнаёшь? Я никого не хочу убивать! Наоборот, я вас защищал! Здесь такое было!

— Мой друг, — сказал Королевич, — я верю тебе! Но объясни этим людям, что случилось и почему ты стоишь здесь среди ночи в моей спальне весь в крови и с кувалдой в руках?

— Бова! — начал Тутукин. — Понимаешь, какое дело…

И замолк. Он вспомнил, что не может открыть другу ни одной из трёх страшных тайн. Он вспомнил предсказание трёх голубей, которое слышал в лесной избушке.

— Что ж ты умолк, друже, или тебе нечего сказать в своё оправдание? — спросил Королевич.

— Бова… — начал Тутукин печальным голосом. — Если б ты знал, во что обойдётся мне каждое слово, ты не требовал бы от меня объяснений.

Бова уже стал колебаться, но Принцесса приказала:

— Пускай говорит сейчас же! Или ты не помнишь, супруг мой, как этот человек, который называет себя твоим другом, хлестнул моего коня и не дал мне сорвать всего одну сливу, когда мне хотелось пить! Или не помнишь, что он не дал тебе напиться из хрустального родника, когда ты изнывал от жажды! Он не друг — он враг твой, он хотел тебя убить!

Такого несправедливого обвинения Тутукин вынести не мог.

— Неправда! — воскликнул он. — Сейчас я всё вам объясню!

Он смело шагнул вперёд и заговорил.

Он рассказал, как в лесу, в избушке, узнал три заветные тайны и как спас Принцессу от верной смерти в сливовой роще. Говорил, и с каждым словом ноги его холодели: сперва онемели ступни, потом колени, когда же Тутукин закончил рассказ о первой тайне, то был уже до пояса холоден, неподвижен и бел как мел. Было ощущение, что он входит в ледяную воду.