В стране наших внуков - [32]

— Все в порядке, — вздохнул он с облегчением и, небрежно закинув руки за голову, сладко потянулся. Мелькали ряды лип, платанов, березок и тополей — деревья сливались в сплошную зеленую стену. — Чего же ты боишься?

— Как бы ты не попал впросак. Книжка оказалась хорошая, получила одобрение, а что дальше?

Девушка говорила сдержанно, по своему обыкновению трезво и по-деловому глядя на вещи, чго очень часто выводило Франю из равновесия.

— За одну ночь, Франя, ты вознесся высоко, — продолжала она бесстрастным тоном. — Но человек не может оставаться на одной точке. Он или поднимается еще выше, или падает!

— Все выше и выше! — патетически воскликнул Франя навстречу ветру. Ветер дул ему в лицо, как будто сердитый и враждебный и все же преодолимый; он, казалось, подстрекал его, напоминал о предстоящем пути вверх.

— Теперь я работаю над новой книгой стихов, — сказал Франя. — То, что я написал раньше, — уже пройденный этап. Я еще не сказал по следнего слова, дорогая Маргаритка, И всю обратную дорогу в город он строил воздушные замки, мечтал о своей новой книжке стихов, заранее наслаждался, представляя себе изумленные лица будущих читателей.

Предсказание Маргаритки сбылось: Франя выпустил свою вторую книгу как-то слишком скоро.

Его подгоняли нетерпение и жажда нового триумфа. Человек редко относится пассивно к своему будущему, обыкновенно он сам бросается ему навстречу, подталкивает его, искушает и провоцирует.

Книжка вышла, но была встречена полным молчанием. Наконец раздался первый голос. Стихи, мол, плохие. В первом сборнике были зерна, которые обещали урожай. Во втором — снова те же зерна, но размолотые в порошок. Автор оказался не сеятелем, а скорее мельником. Из книжки сыплется пыль. Если что и было у Франи на сердце, то он пропел это все в своей первой книге. В наши дни, при высокой культуре слова, характерным признаком большинства первых произведений является их высокий уровень. Пусть юноша спрячет свою книжку вместе с другими трофеями своей молодости и займется полезной работой. Хорошо, что молодой автор так сразу проявил свою неспособность писать и избежал разочарований в дальнейшем…

Спустя несколько дней раздался второй голос, осуждавший резкость суждений первого. Если юноша допустил ошибку, надо найти спокойные, ласковые слова, чтобы член нашего общества, наш брат, наш общий друг не озлобился! Ему надо подать руку помощи, деликатно объяснить его ошибку, подбодрить, указать правильный путь к настоящей работе…

Потом наступило долгое молчание. Кончились дружеские встречи и беседы. Никто больше не приглашал Франю во Дворец лириков, а если он и приходил туда, его встречали растерянные, соболезнующие и беспомощные улыбки. Но, пожалуй, самым неприятным было то, что некоторые из поэтов начинали его утешать, пытались рассказывать ему смешные истории, чтобы развеселить его.

К этому времени относится и начало дружбы Франи с поэтом Станиславом Лексой. Сперва казалось, что они понимают друг друга. Положение Станислава было, пожалуй, лучше, чем у Франи: кроме писания стихов, он принимал участие в трудовом процессе. Станислав был поэтом облаков. Правда, он никогда не видел их вблизи. Он боялся летать, страдал головокружением, и никто не смог бы заставить его сесть даже в аэробус. Он любовался облаками, стоя на земле, и грезил о них как о чемто недосягаемом. Никого особенно не интересовала эта облачная поэзия, но Станислав упорно держался любимой темы, раз и навсегда очарованный плывущими облаками. Он издал огромное количество тоненьких книжечек, в которых нередко повторялся.

Самым интересным в этих книжечках были цветные иллюстрации, изображавшие фантастические нагромождения облаков.

Станислав охотно выслушивал Франины жалобы, но требовал того же и от Франи. Только одного он никак не мог понять — как это Франя, кроме сочинения своих стихов, ничего не делает.

— Работу ты найдешь, — говорил ему Станислав. — Хотя это и не так просто. Работа не растет на дереве, ее нельзя сорвать, как грушу. Ее и не придумаешь, как стихотворение. Но нельзя же все время только ходить, сидеть, лежать и смотреть на облака. Работать необходимо так же, как и дышать, без работы засохнешь, точно подрубленное дерево!

— А я не ищу никакой работы! Пойми, я ни к чему не приспособлен!

— Жить просто так? Бесплодно и впустую? Но ведь это бессмысленно!

— Я же поэт! — протестовал Франя обиженно.

— И я поэт! — сказал Станислав. — Что может быть прекраснее стада барашков на небе! — произнес он мечтательно. — Но это совсем разные вещи! Работа связывает человека с землей! Руки, — Станислав с признательностью посмотрел на свои большие ладони, — это часть земли! Стихи — это мечта, грезы об облаках, а работа — это подтверждение того, что я живу на земле. Писать стихи — это для меня развлечение, счастливая минута, а без работы я бы умер. Так-то! Все прекрасное на свете создано руками человека…

— И твои облака тоже? — насмешливо заметил Франя.

— Ничего ты не понимаешь, — опечалился Станислав.

— Я все понимаю. Но благодарю тебя, я обойдусь и без этого удовольствия!

— Делай как знаешь. Только не думай, что работа ждет тебя, как постель или еда. Придет и твоя пора, ты станешь искать работу… А потом, не находя ничего, ты будешь метаться как одержимый. Но ты не бойся. Когда тебе будет совсем плохо, когда ты не будешь видеть выхода, люди тебе помогут, как помогли и мне.