В стране минувшего - [6]

Из своих окон Поль Райнар смотрел теперь на озеро гораздо чаще прежнего. До сих пор он смотрел на это обширное серо-зеленое пространство почти безучастно, неопределенно… до сих пор оно ничего не говорило ему.

А теперь бесконечное пространство постоянно притягивало к себе его взоры, он вспоминал четырех палеонтологов и думал о том, что они делают, где они, удалось ли им сделать какие-нибудь интересные открытия, не столкнулись ли они с непредвиденными опасностями?

Ему хотелось быть с ними… Эта смелая экспедиция в неизведанную страну имела в его глазах несказанную прелесть.

И все чаще молодой чиновник заходил в свой музей, подолгу останавливался перед костями, органическими остатками всех родов, которые он накапливал методически, но без той лихорадочной страсти, которая стала мучить его со времени посещения четырех ученых.

* * *

Как-то утром появился один из боев, с широчайшей улыбкой, с сияющими от радости глазами, с бесконечными, весьма оживленными жестами.

— Начальник… начальник… Бана-Бере… Бана-Бере прийти… скоро тебе идти видеть Бана-Бере…

— Что ты мне там рассказываешь? — сказал Поль Райнар с некоторым раздражением. — Кто это Бана-Бере?

На лице боя одновременно отразились и удивление, и огорчение, и, пожалуй, даже негодование.

— О, тебе знать Бана-Бере, начальник… Ему уехал с четырьмя белыми господами в болота…

— А, один из негров экспедиции.

Ему вдруг вспомнился этот Бана-Бере, его он сам рекомендовал ученым, так же, как и всех остальных негров, которые с ними уехали.

С внезапной поспешностью он взял свой шлем и вышел из дому, а бой, болтливый и услужливый, семенил возле.

Негры бежали к озеру, и Райнар также направился туда, быстро шагая и желая разглядеть, что происходило впереди — на берегу.

Когда он туда пришел, он заметил человека высокого роста, которого все окружили, осаждали с выражениями сочувствия и удовольствия.

Райнар узнал Бана-Бере.

Неповоротливый, с важным видом, сознающий свое превосходство, Бана-Бере расталкивал своих соплеменников, но, как только заметил начальника, немедленно поспешил к нему.

Его смеющаяся и важная физиономия выражала почтение, между тем его большой рот раскрылся в широкую улыбку, показавшую зубы ослепительной белизны.

— Здравствуй, господин начальник… Бана-Бере пришел… Бана-Бере принес письмо для начальника…

— А, давай скорее, — сказал Райнар, протягивая руку.

Черный начал перебирать свои одежды со всех сторон, возвращаясь по десяти раз на то место, которое уже было осмотрено.

Он искал с убийственной медлительностью, его лоб омрачался все более и более по мере того, как он не находил знаменитого послания, подателем которого должен был быть.

— Ну, что же… Где письмо?

— Вот, господин начальник… Бана-Бере ищет.

Наконец, уже после того, как он старательно обыскал все части своего костюма, довольно элементарного, ему пришла в голову мысль приподнять свою соломенную шляпу, и письмо упало на землю.

— А, Бана-Бере нашел письмо.

Десять рук овладели бумагой, но негр вырвал письмо и важно подал Райнару, который нервно разорвал конверт. Показался большой лист, молодой человек его развернул, и можно было видеть полстраницы, исписанной мелким и убористым почерком.

Райнар посмотрел на подпись и прочел: «доктор Леопольд Мессен».

Писал ему его соотечественник. Это было приятно бельгийцу.

И он жадно принялся за чтение послания.

«Дорогой господин Райнар. Мы отправляем Бана-Бере с нашими первыми находками. Есть между ними вещи в высокой степени интересные. Было бы скучно их перечислять, да и этот перечень ничего бы вам не сказал… Но наш знаменитый коллега Шифт был вполне прав. Мы находимся среди четвертичной формации эпохи плейстоцена… быть может, даже плиоцена…

Все же было бы еще слишком смело подводить итоги этой чудесной удачи. Болото засорено растительностью, которая сгущается по мере того, как продвигаешься к его центру.

К счастью, наши суда приспособлены к плаванию по воде, усеянной препятствиями.

Можно думать, что мы в самом деле находимся над девственным лесом, поглощенным каким-то потопом. Действительность превзошла все наши ожидания, предположения, и мы начинаем думать, что путешествие будет гораздо труднее и продолжительней, чем казалось раньше. Несмотря на это, мы чувствуем себя прекрасно, и наши надежды непоколебимы. Мои спутники поручают мне напомнить вам о них и еще раз выразить всю их благодарность за ваш ласковый прием и добрую помощь…

Я пользуюсь случаем, чтоб…» и т. д.

Письмо Мессена несколько разочаровало Райнара; он ждал, что ученые в мельчайших подробностях опишут эпизоды их экспедиции, картины природы; наконец, сообщат ему некоторые более увлекательные подробности.

Он решил расспросить негра.

— Бана-Бере, — позвал он.

Бана-Бере был занят уже выгрузкой с лодки довольно объемистых ящиков. В них помещались находки, добытые экспедицией и, по выражению лица Бана-Бере, внушительному и озабоченному, можно было понять, что ученые должны были дать ему немало наставлений по поводу этих драгоценных ящиков.

По приказанию Райнара слуги взяли тюки и перенесли их в здание поста. В помещении музея администратор велел открыть ящики, и в них он увидел старательно размещенные кости и различные обломки, собранные палеонтологами.