В стране карликов, горилл и бегемотов - [13]

На следующий день, около двух часов пополудни, под палящим солнцем, швейцарец и два солдата, командированные в распоряжение лейтенанта по приказанию капитана, к великому его сожалению не имевшему возможности принять участия в экспедиции, постучались в дверь Дельбека, который в нервном состоянии рассматривал свой маузер.

- Ах, это вы, дорогой мой? - сказал он, здороваясь со швейцарцем с покровительственным видом. - Уже четыре часа? Через минуту я буду готов! Между прочим, далеко это до этого Н’Гула?

- Порядочно! По меньшей мере добрых три часа ходьбы! - ответил сухо Гинан. - Нужно ведь идти пешком. Вьючных ослов у нас нет! - добавил он, искоса поглядывая на толстый живот своего сотоварища.

- Ну, что ж, поделать, пойдем! - ответил Дельбек, тяжело вздыхая.

Минуту спустя маленькая кучка людей, покинув пост, пересекла непосредственно прилегавшие к нему плантации и углубилась в заросли. Узкая тропинка, след которой нередко терялся, шла между двух стен злаковых растений, высотой от трех до четырех метров с крепкими стволами. Приблизительно после трех часов утомительной ходьбы оба белых очутились в туземной деревне, где Н’Гула угостил их малафу (пальмовое вино), после чего, размахивая руками, с бесконечными объяснениями, показал им причиненные слонами повреждения.

- Еще вчера, сейчас же после захода солнца, они были здесь! - сказал он молодому офицеру. - Нужно будет их подкараулить. Я покажу вам хорошее место, где вы можете стать, Мафута минги и ты (Мафута минги - «много жира», было имя, которым туземцы окрестили Дельбека, к великому его огорчению).

С наступлением темноты охотники, по указанию туземного проводника, пришли на условленное место, на берегу болотистого ручья, в небольшом расстоянии от деревни. Местность была обнаженная и унылая. На расстоянии пистолетного выстрела поднимался скалистый, желтоватого цвета холм, весь раскаленный от солнечных лучей, по склонам которого цеплялось несколько низкорослых кустов.

- Они приходят всегда отсюда! - объяснил сопровождавший охотников туземец, показывая на небольшое ущелье, изрытое ямами, наполненными грязной водой, сверкавшей при последних лучах заходящего солнца. - Они любят здесь купаться перед тем, как подойти к плантациям! - добавил он, после чего вернулся к себе в деревню.

Оба белых расположились по возможности удобнее за небольшой группой деревьев. Слегка закусив, они разлеглись на циновках, данных им старшиной, и стали мирно беседовать. Дельбек сунул руку в карман и вытащил свою трубку, собираясь курить.

- Стойте! - крикнул Гинан. - Забудьте думать о трубке! Разве вы курили в Майомбе, когда подкарауливали зверя? - спросил он, немного насмешливым тоном.

Ничего не отвечая, лейтенант со вздохом спрятал трубку в карман.

Между тем наступала ночь. На небе сияла полная луна. В соседнем болоте лягушки-быки оглашали воздух своим громким кваканьем. Огромные летучие мыши пролетали взад и вперед, почти задевая землю крылом.

Так прошло два часа. Внезапно, немного задремавший Гинан вскочил на ноги и стал протирать себе глаза. Энергичным толчком он разбудил своего спутника, который выделывал носом разные мелодии. «Внимание!» - прошептал он.

Среди ночной тишины слышно было, как какие-то огромные животные ступали по грязи. Это шлепанье похоже было на удары бича по воде. При неясном свете луны охотники различили три огромные серые и бесформенные массы.

- Н’Ганду!.. (слон!) - прошептал чернокожий солдат, который стоял за белыми и держал запасные ружья.

Осторожно и стараясь не шуметь, Гинан, Дельбек и оба солдата пробирались от куста к кусту и от прикрытия к прикрытию, иногда на коленях, иногда даже на животе, и в конце концов приблизились на сто шагов к чудовищам, которые продолжали шлепать с громким шумом.

Внезапно ближайший слон с беспокойством поднял хобот и описал им в воздухе круг. В то же время его огромные уши зашевелились, а маленькие глаза стали вглядываться в темноту. Затем он вдруг испустил протяжный рев.

Ответом ему был ружейный выстрел. Звук его прокатился эхом в соседних скалах и долго еще отдавался в тихом ночном воздухе.

Между тем, самый большой из слонов, пошатываясь, сделал вперед несколько шагов, затем упал на колени, закачался и упал на бок, приминая своим огромным телом ветки кустов. Его хобот несколько секунд бил землю, вырывая с корнем ближайшие кусты и поднимая целую тучу земли и мелких камешков.

- Ладно! - сказал спокойно лейтенант. Затем, взяв запасное ружье, которое ему подал солдат, добавил: - Один готов! Теперь примемся за остальных! - И с этими словами быстро приложился. Оба остальных слона, обнюхав своего лежавшего на земле товарища, повернули назад и удалились крупной рысью, от которой дрожала земля. Их едва можно было различить и они уже готовы были скрыться в чаще кустов, когда лейтенант снова выстрелил.

Но он не успел разглядеть результата своего выстрела. Якобы убитый слон поднялся одним прыжком и тяжело и неуклюже, но, несмотря на это, довольно быстро, устремился на охотников, находившихся теперь на открытом месте и ярко освещенных луной.

У швейцарца его одноствольное ружье было уже разряжено.