В стране драконов - [74]
Временами я сам испытываю шок при виде этих предметов, ибо, поспешно устремившись в жизнь, я почти забыл, насколько был болен.
Хотя я чувствую, как нелегко это видеть Джоанне, я знаю, что на земле нет ни единого другого человека, с которым я мог бы разбирать все это. Я сгорел бы со стыда, если бы кто-то это увидел, мне неловко было бы вытаскивать из чуланов ворох этих воспоминаний на глазах у любого другого. Но в присутствии Джоанны единственное чувство, которое наполняет меня, когда я смотрю, как призрачный мальчик вновь напоминает о себе, – это печаль оттого, сколь жалким было его существование.
Вчера мама сообщила мне, что в гараже хранится еще одна пирамида моих коробок, но мне показалось, что ни она, ни папа не хотят мне их приносить. Я понял почему, когда мы с Джоанной сами нашли их. В то время как коробки Ким и Дэвида были набиты атрибутами подростковой жизни – музыкальными записями и учебными материалами, старыми плакатами и одеждой, – мои, сложенные в углу гаража, пожелтевшие от времени и покрытые пылью, содержали лишь детские игрушки. Казалось, будто жил на свете мальчик и умер, и его жизнь торопливо убрали с глаз долой… а потом я вспомнил, что так и было.
– Погляди-ка сюда! – говорит Джоанна, втащив одну из коробок в дом и открыв ее.
В ее руках – многоцветная мягкая игрушка.
– Его звали Попл, – тихо говорит мама.
Я смотрю и вижу, что она стоит на пороге, словно боясь войти в комнату и увидеть все то, что мы распаковываем.
– Это был любимец Мартина, – добавляет она.
Я смотрел на игрушку, пытаясь вспомнить то время, когда оранжевая плюшевая собака с ярко-зеленой шерсткой, красными ушами, фиолетовым носом и голубыми лапами была самой моей любимой игрушкой в этом мире. Мне хотелось вспомнить столь многое! Как было бы здорово иметь воспоминания, какие бывают у других людей, и понять, каково это – быть ребенком, который настолько любит игрушку, что не может с ней расстаться. Но сколько я ни старался, я так и не смог найти в себе ни тени воспоминаний. Ничего – даже самого крохотного образа, за который я мог бы уцепиться.
Однако меня согревала сама возможность увидеть связь с прошлым, в существовании которого я сам порой сомневался, хоть и знал, что для моих родителей это было болезненным напоминанием о том, что они потеряли. Пока мама стояла рядом со мной, а Джоанна распаковывала другие коробки – с деревянной лошадкой, которую подарил мне Джи-Ди, с телеграммой, сообщавшей о моем рождении, со школьными учебниками, – я чувствовал, как она расстроена. Мама ничего не сказала, когда Джоанна нашла листок разлинованной по линейке бумаги из блокнота на дне одной коробки. Это было письмо, которое я отсылал Санта-Клаусу, когда мне было 8 лет, со словами, донельзя аккуратно выведенными на странице. Я читал его медленно, пытаясь услышать самого себя в словах, которые написал так давно.
Дорогой Дед Мороз!
Спасибо тебе за наши подарки в прошлом году. Они были как раз такими, какие я хотел. А вот еще некоторые вещи, которые я хотел бы получить на это Рождество: спидометр, скейтборд, конструктор «Меккано», космический «Лего», бутылку для воды, которая цепляется на велосипед, солнечную батарею, машинку с радиоуправлением.
Дед Мороз, я попрошу папу оставить включенными огни на рождественской елке. Дед Мороз, в своем списке я упомянул «Меккано». Если ты решишь подарить мне «Меккано», пусть это будет электронный «Меккано», ладно?
Твой преданный получатель подарков, Мартин Писториус
PS: Если смогу, я оставлю тебе что-нибудь попить в бокале и какое-нибудь угощение. Я попрошу папу оставить зажженными огни на елке. Свои чулки мы оставим там же, где елка.
PPS: А еще набор уоки-токи.
Глядя на это письмо, я ощущал одновременно и печаль и радость – печаль оттого, что я не могу вспомнить, как был этим счастливым маленьким мальчиком, и радость оттого, что когда-то был им. Потом я перевел взгляд на мать и увидел, что лицо ее закаменело, когда она слушала эти слова. Все мы молчали, пока Джоанна аккуратно складывала записку, возвращала ее в коробку и накрывала крышкой.
– Может быть, на сегодня хватит? – спросила она.
Теперь мы вновь вернулись в комнату с коробками, и я смотрю на ту, в которой лежит мой «Лего». Когда Джоанна открывает ее, я вижу массу деталей: одни из них крохотные, другие большие, одни сломаны, а другие покрыты грязью. Их так много, что коробка полна почти доверху, но я знаю, что таких есть еще по меньшей мере две.
– Эти игрушки всегда были твоими любимыми, – говорит мама. – Ты так любил с ними играть! Ты часами просиживал здесь, строя что-нибудь из конструктора. «Лего» нравился тебе больше всего на свете. Ты был таким умненьким маленьким мальчиком…
Голос ее полон печали. Она едва сдерживает слезы.
– Мне не следовало отдавать их Дэвиду, – говорит она. – Он все время упрашивал меня, и я всегда отказывала, а потом однажды наконец согласилась. Он никогда не умел так бережно обращаться с игрушками, как ты.
Она смотрит на коробку, и я понимаю, что она видит счастливого, здорового маленького мальчика, который когда-то восторженно улыбался, собирая вместе ярко раскрашенные пластиковые детали.
Известная рок-журналистка Сьюзан Масино представляет эксклюзивное жизнеописание одной из ключевых групп планеты, своего рода «динозавров» от рок-н-ролла.
Содержание этой книги составляют воспоминания бывшего главного конструктора отдела 520 Уралвагонзавода (УКБТМ), лауреата Государственной премии СССР, кандидата технических наук, генерал-майора инженерно-технической службы Леонида Николаевича Карцева, которому 21 июля 2007 г. исполнилось 85 лет. Леонид Николаевич занимал должность главного конструктора танкового КБ Уралвагонзавода с 1953 по 15 августа 1969 г. Под его руководством было создано большое количество образцов бронетанковой техники, включая такие прославленные боевые машины как танки Т-54А, Т-54Б, Т-55, Т-55А, Т-62 и Т-62А, получившие мировое признание и известность.
Четвертая книга морского историка, члена Союза писателей России Олега Химаныча рассказывает о создании в Арктике Новоземельского полигона, где испытывалось первое советское атомное оружие. Автор исследует события с начала 50-х XX века, когда США и Советский Союз были ввергнуты в гонку ядерных вооружений, и отслеживает их до 1963 года, когда вступил в силу запрет на испытания атомного оружия на земле, в воздухе, под водой и в космосе.В основе повествования — исторические документы, которые подкрепляются свидетельствами непосредственных участников испытаний и очевидцев.В книге сделан акцент на те моменты, которые прежде по разным причинам широко не освещались в литературе и периодической печати.
Эта книга о мире кино. О кинозвездах Запада и их жизненном пути. О ролях и миллионных гонорарах. О мужьях, женах, любовниках и любовницах. О страстной любви и о горьком разочаровании. О сложных взаимоотношениях с детьми, о проблемах возраста. И о многом другом. Но главная, сквозная тема: плата за успех, за популярность, за славу. Для многих из них эта цена оказалась непомерной, а то и роковой.
В рубрике «Non-fiction» — главы из автобиографической книги Дионисио Гарсиа Сапико (1928) «Испанец в России» (литературная редакция Натальи Малиновской). Автор — из тех самых «испанских детей». Опубликованные главы рассказывают об испанском деревенском детстве, оборванном Гражданской войной.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.