В стране чудес - [40]

прискакавшая тибетская гвардия принялась разгонять толпу ударами алебард, чтобы очистить путь кортежу.

Впереди двигались несколько слонов с членами королевской фамилии, за ними показался сам король на огромном слоне, украшенном драгоценными

камнями и парчой, около него на бархатном троне сидела молодая девушка с белокурыми волосами,

печально смотревшая заплаканными глазами на падавшую ниц толпу.

Перед входом в храм королевский слон склонил передние ноги, король и принцесса спустились с него и начали подниматься по лестнице.

На пороге храма их встретил верховный жрец.

Поклонившись королю, он сказал Берте:

— Дочь моя, ободрись, только враги Кали трепещут перед ней.

— Ты хорошо знаешь, — ответила со спокойной гордостью молодая девушка, — что я совсем не трепещу перед Кали.

— Посмотрим, — пробормотал жрец. И они вошли в обширный храм, переполненный народом. Несмотря на свое мужество, Берта вздрогнула, очутившись под мрачными сводами, со всех сторон смотрели на нее безобразные чудовища,

среди которых пред алтарем возвышался ужасный семирукий идол. Девушка спрашивала себя, какую роль назначили ей ее палачи в мрачной церемонии, и терялась в догадках. Король провел ее вперед и посадил на вызолоченный трон. По знаку магаджи, церемония началась. Между тем, настала

ночь, и огни перед алтарем и по стенам лишь слабо освещали мрачный храм.

С того момента, как Берта вступила в храм, Андре, скрытый за идолом, не сводил с нее восхищенных глаз. В то время, как хоры громко славили Кали, непобедимую разрушительницу, он едва не забыл свою роль. Да, это Берта, сердце не обмануло его, вот она перед ним, и он цеплялся за бронзовую руку идола, чтобы не броситься к ней, не закричать ей, что он здесь,

совсем близко от нее. Мали, повидимому спокойный, не отходил от молодого человека, готовый помешать всякому безрассудству его.

— Андре, — вдруг сказал он ему, — пора. — Хоры поют последнюю песню, подходит наша очередь. Очнись! Бери Сапрани.

— Да, правда, —пробормотал юноша.

Он тихонько взял кобру, прижал ее к груди и твердым шагом вышел из святилища.

При виде представшего внезапно перед алтарем молодого факира и отца его, размахивавшего позади юноши двумя большими змеями, из толпы

богомольцев раздались крики восторга, и к алтарю посыпался дождь цветов. Лицо Андре было покрыто толстым слоем красной краски, делавшей

его неузнаваемым. Он поднял руку и, простирая над собранием свой золотой жезл, замахал другою рукою, державшей Сапрани. Воцарилась глубокая

тишина. Молодой факир медленно повернулся к идолу, руки которого были обвиты живыми змеями, которые вдруг зашевелились по его слову.

Затем он медленно запел гимн Кали, которому тихонько вторили его товарищи.

Несмотря на охвативший Берту ужас, она, задыхаясь от волнения, следила за его малейшими движениями и вслушивалась в каждое его слово.

Вдруг... странная непонятная иллюзия! — ей показалось, что молодой факир, оканчивая фразу,

произнес по-французски: „Берта, слушай!" Девушка с ужасом спрашивала себя, уж не теряет ли она рассудок.

Настала очередь старика. Берта слушала его слова, смутно понимая их смысл, но слово „Мали", произнесенное в конце фразы, снова возбудило

ее внимание. Она вгляделась в факира и узнала старого Мали, своего гандапурского любимца. Но какое ей дело до него! Тогда он был друг, а те-

перь, без сомнения, враг, это доказывало его присутствие здесь, в этом храме, куда она попала по принуждению.

Затем запел молодой факир, он бесстрастно и медленно пропел короткую песнь, окончив ее следующими словами:

„Берта! это я, Андре!"

На этот раз молодая девушка слышала ясно, она поняла все и сердце ее сильно забилось.

Волнение ее было так велико, что она не могла совладать с собой, — она быстро поднялась, протянула вперед руки и с криком, повторенным

"сводами храма, Андре! Андре! -упала без чувств на руки верховного жреца и короля.

Поднялось страшное смятение. Толпа кричала о совершившемся чуде и теснились вокруг принцессы, которую без чувств уносили. Все богомольцы направились к выходу, и вскоре храм опустел. Это было очень кстати для наших друзей, потому что Андре, видя свой план разрушенным, обезумев от горя, бился в руках товарищей,

с трудом удерживавших, его от погони за сестрой.

— Все потеряно! — кричал юноша.

— Нисколько, далеко не так. Народ думает,

что ты совершил чудо. По мнению верующих, называя твое имя при всех, принцесса только повиновалась воле богини. Твое значение стало еще

больше, и мы скоро найдем более благоприятный случай действовать.

— Наверно, — сказал Миана, — и я уже составил план, который непременно удастся.

Эти слова не могли утешить Андре. Вдруг скорые шаги раздались на крыльце храма и дворцовый служитель вошел в залу.

— Святые люди, — сказал он, — кто из вас называется Мали?

— Я, — ответил старый заклинатель.

— В таком случае, сейчас же следуйте за мною во дворец.

— Что нужно от меня королю? — спросил Мали.

— Как вам известно, принцессу Дулан-Сиркар, пораженную духом богини, унесли без чувств во дворец. Врач короля привел ее в чувство, по

крайней мере, она открыла глаза, но затем она отстраняет рукою врача и прислужниц, отказывается от всякой помощи и только повторяет все