В Ставке Верховного Главнокомандующего - [93]

В виду этого умоляю, Ваше Императорское Величество, соизволить на немедленное опубликование из Ставки нижеследующего Манифеста: «Объявляю всем верным Нашим подданным: Грозный и жестокий враг напрягает все последние силы для борьбы с Нашей Родиной. Близок решительный час. Судьба России и честь Нашей геройской армии, благополучие народа, все лучшее будущее Нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Стремясь сплотить все силы народа для скорейшего достижения победы, Я признал необходимым призвать ответственное перед представителями народа Министерство, возложив образование его на Председателя Государственной Думы Родзянко из лиц, пользующихся доверием страны.

Уповаю, что все верные сыны Родины тесно объединятся вокруг Престола и народных представителей, дружно помогут Нашей доблестной армии завершить ее великий подвиг. Во имя Нашей возлюбленной Родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед ней, дабы явить, что Россия столь же несокрушима, как всегда, и никакие козни врага не одолеют ее. Да поможет Нам Господь Бог. № 1865. Алексеев».

Ответа от Государя ни на телеграмму, ни на проект Манифеста не последовало.

Полученные за день сведения из Петербурга рисовали все более и более мрачные картины разгоравшейся революции.

Москва подчинилась новой власти, революция стала разливаться по всей стране…

Начались беспорядки и эксцессы в Балтийском флоте…

Запомнилась мне в этот день такая сцена. Около 12 часов дня в комнату оперативного отделения вбежал капитан 1-го ранга профессор Д.А. Бубнов. Горячась и волнуясь, он говорил, что нужно принимать самые решительные меры для подавления беспорядков в Петрограде, что опасность уже грозит Кронштадту и всему Балтийскому Флоту. На это вошедший в комнату Генерал- Квартирмейстер генерал Лукомский, успокаивая его, заметил: «не волнуйтесь, все, что нужно для сего, делается».

V

2 марта. С утра, как обычно, началась деловая работа, но как-то все не идет ладно. Идут разговоры и споры: что-то будет? Согласится ли Государь подписать посланный ему ночью текст манифеста об ответственном министерстве? Если подпишет, можно считать, что начнется успокоение.

Днем были получены донесения из Пскова, что Государь изъявил свое согласие объявить Манифест об учреждении ответственного перед народом Министерства, поручив Родзянко образовать Кабинет. Вздох облегчения вырвался у многих из груди — слава Богу!..

Однако вскоре выяснилось, что это согласие Государя было уже запоздавшим…

Главнокомандующий Сев. фронтом ген. Рузский, вызвав по аппарату в 2 ч. 30 м. ночи на 2 мар. Родзянко, сообщил ему о решении Государя. На это Родзянко ответил, что появление такого Манифеста было бы своевременно 27 февраля, в настоящее же время этот акт является запоздалым; что ныне наступила одна из страшнейших революций; сдерживать народные страсти трудно, войска деморализованы. Далее Председатель Государственной Думы заявил, что пока и верит, но опасается, что сдержать народные страсти будет невозможно, что династический вопрос поставлен ребром и войну можно продолжать до победного конца лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения Государя от престола в пользу сына при регенстве Михаила Александровича.

Содержание этого разговора Генерал Рузский сообщил Генералу Алексееву, а последний протелеграфировал его Великому Князю Николаю Николаевичу и всем Главнокомандующим фронтами, добавив от себя, что: «обстановка, по-видимому, не допускает иного решения и каждая минута дальнейших колебаний повысит только притязания, основанные на том, что продовольственное существование Армии и работа всех железных дорог находятся фактически в руках Петроградского Временного Правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжать до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и судьбу династии, поставив все это на первом плане, хотя бы ценой дорогих уступок».

«Если Вы разделяете этот взгляд», — писал ген. Алексеев, обращаясь к Главнокомандующим, «то не благоволите ли телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через Главнокомандующего Северным Фронтом, известив меня. Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России, и что между высшими начальниками Действующей Армии нужно установить единство мысли и целей и спасти Армию от колебаний и возможных случаев измены долгу. Армия должна всеми силами бороться с внешним врагом, а решения относительно внутренних дел должны избавить ее от покушения принять участие в перевороте, который более безболезненно совершится при решении сверху. 2 марта 1917 г., 10 час. 15 мин. № 1872. Алексеев».

Около 2 час. дня уже были получены копии ответов на имя Государя от Великого Князя Николая Николаевича и Главнокомандующих фронтами.

Великий Князь телеграфировал следующее:

«Генерал-Адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся не бывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмер. Я как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги — необходимо коленопреклонно молить Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знамением, передайте ему Ваше наследие. Другого выхода нет. Как никогда в жизни с особо горячею молитвою молю Бога подкрепить и направить Вас. Генерал-Адъютант Николай».