В ставке Гитлера - [204]
Однако на следующий день в его дневнике уже есть свидетельства скоропалительных панических решений, которые быстро оказываются невыполнимыми. В нем говорится: «Фюрер требует неотложных действий по срочной переброске двух танковых и двух пехотных дивизий из Либавы (Курляндия)».
В тот же день Гитлер приказал «бросить в Венгрию на защиту жизненно важных нефтяных промыслов» 6-ю танковую армию СС, первое соединение, которое он разрешил вывести из Арденн на отдых. За несколько недель до этого Гитлер за спиной Гудериана отдал приказ о немедленной переброске танкового корпуса СС с центрального участка Восточного фронта в Венгрию. Теперь Гудериан вышел из себя. В первое же утро после возвращения ставки в рейхсканцелярию в Берлин[288] он появился там и набросился на Йодля. В ответ тот лишь пожимал плечами. Нет ничего, что подтверждало бы участие Йодля в принятии этого решения. В результате небольшие резервы с Западного фронта оказались разбросанными, и, вместо того чтобы использовать их для выполнения главной задачи по защите восточной границы Германии, большую часть отправили в поход на Венгрию, на что конечно же ушло несколько недель. Во всяком случае, Гудериан не получил поддержки у Йодля, когда протестовал против этого приказа, и, следовательно, не получил ее нигде. В своих показаниях после войны Кейтель приподнял завесу с этих событий, признав, что Гитлер «считал защиту Вены и Австрии жизненно важной» и что он «скорее смирился бы с падением Берлина, чем с потерей венгерских нефтяных месторождений и Австрии».
17 января Варшаву покинули последние четыре оборонявших ее неполных батальона. Это было сделано без ведома Гитлера и без специального приказа от его имени. Узнав об этом, он впал в страшный гнев, доказав, согласно рассказу Гудериана, что осознал наконец собственную вину в быстром крушении Восточного фронта. «Он полностью потерял представление об ужасающей в целом обстановке или потерял к ней интерес, – свидетельствует Гудериан. – Он не мог думать ни о чем, кроме беды с потерей Варшавы… Следующие несколько дней он посвятил выяснению причин сдачи Варшавы и взысканиям Генеральному штабу, потому как счел это его провалом». Гудериан повторяет слова Гитлера: «Я ругаю за это не вас, а Генеральный штаб. Для меня невыносимо то, что группка интеллектуалов навязывает свои взгляды своему начальству. Но в Генеральном штабе сложилась такая система, и с этой системой я намереваюсь покончить». Несмотря на все протесты Гудериана, полковник фон Бонин, начальник оперативного отдела Генерального штаба сухопутных войск, и два подполковника из его штаба были арестованы и, вместе с Гудерианом, подвергнуты допросам печально известными руководителями СД Кальтенбруннером и Мюллером. Бонин в итоге угодил в концентрационный лагерь, в котором оставался до конца войны. Между тем бои за Восточную Германию, которые требовали отдачи всех сил, продолжались.
Штаб оперативного руководства ОКВ, возможно, и не вовлекался напрямую во все эти дела, но не приходится сомневаться насчет того, как они сказались на его офицерах. Они увязли в них еще глубже, когда узнали, что на них возложена подготовка следующего приказа, разосланного 21 января 1945 года в результате инцидента в Варшаве:
«Я [Гитлер] приказываю:
1. Главнокомандующие, командиры корпусов и командиры дивизий несут передо мной личную ответственность за своевременные доклады относительно
а) любого решения по осуществлению тактического маневра;
б) любого планируемого удара силами дивизий или выше, который не соответствует общим указаниям высшего командования;
в) любого наступательного действия на спокойных участках фронта, выходящих за рамки обычных действий ударных частей, рассчитанных на отвлечение внимания противника на этот участок;
г) любого плана по выходу из боя или отвода войск;
д) любого плана оставления занимаемой позиции, локально укрепленного опорного пункта или крепости.
Они должны действовать так, чтобы у меня было время, если это необходимо, вмешаться в принятие такого решения, с тем чтобы мои контрприказы успели вовремя дойти до частей на передовой.
2. Главнокомандующие, командиры корпусов и дивизий, начальники штабов и каждый офицер штаба в отдельности или офицеры, работающие на штабы, несут передо мной ответственность за то, чтобы каждый доклад, сделанный мне как непосредственно, так и по обычным каналам, не содержал ничего, кроме неприкрашенной правды. Впредь я буду безжалостно наказывать за любую попытку сокрытия фактов, как невольного, так и по небрежности или оплошности.
3. Должен указать на то, что поддержание линий связи, особенно в обстановке тяжелых боев и в критических ситуациях, является необходимым условием для ведения боевых действий. Все войсковые командиры несут передо мной ответственность за то, чтобы эти линии связи как с вышестоящими штабами, так и с подчиненными командирами не прерывались, и за то, чтобы с помощью всех возможных средств, вплоть до личного вмешательства, постоянная связь с выше-и нижестоящими командирами была гарантирована».
