В стае волков, или Своя среди чужих, чужая среди своих - [47]

– Хорошо. Я распоряжусь.

Девушка направилась к двери, когда ее окликнул Николас. Она остановилась.

– Стейс, почему мне кажется, что ты чего-то не договариваешь?

Юная Кинг-Вервульф стояла к нему спиной. На душе было тяжело, ведь Анастейша уже все давно для себя решила. Если станет совсем плохо, она изменится… Стейси ничего ему не ответила, а лишь открыла дверь и вышла на улицу, оставив мужа наедине с собой и своими мыслями.

«Почему мне так тяжело на душе? Что меня тревожит? Я не боюсь смерти, мои люди готовы к предстоящему бою, но… что же не так?» – Николас прошелся по комнате. – «Она явно что-то задумала, но что? Почему она не хочет мне обо всем рассказать? Я надеялся, что мы сможем больше доверять друг другу после всего того, что пережили вместе, и особенно сейчас, накануне битвы, которая может унести не одну „волчью“ жизнь. Боже! Почему мне так паршиво на душе, когда я думаю о том, что она может погибнуть там, на поле битвы вместе с нами? Почему я могу смириться со смертью брата, как воина, но не с ее смертью? Нет! Я больше так не могу! Надо отбросить все лишние мысли и готовиться. Готовиться…» – Николас рывком открыл входную дверь и вышел вон, чтобы проверить, как продвигаются дела по укреплению Волчьего Логова, и забыть хоть ненадолго о той тревоге, которая охватила его сердце и душу.

Глава 9. Все или ничего. Решающая битва

– Добрый вечер, Дмитрий Борисович, – Стейси надела халат и прошла в лабораторию, где Дорожкин готовил медикаменты.

– У меня все готово. Аптечка в бункер уже отнесена, а вот это для раненых. Это все, что у нас осталось, – он обвел руками небольшие припасы, которых могло не хватить на всех.

– Так мало?.. – тихо сказала девушка, подходя к относительно небольшой куче перевязочного материала, ваты и тканевых тампонов.

– Да. К сожалению, да, – ответил ей Дорожкин, садясь на стул. Он был мрачен как никогда, и это было неудивительно.

Стейси молча села на край кушетки, отодвинув часть бинтов в сторону и освобождая себе место. Они оба сидели в полной тишине, не решаясь заговорить друг с другом.

– Дмитрий Борисович… – наконец-то обратилась девушка к доктору, – мне страшно, Дмитрий Борисович. Очень страшно… – глаза у нее слегка покраснели и, казалось, что вот-вот пойдут слезы, но она держалась. Дорожкин подошел к ней и обнял. Не как врач или наставник, а как друг, как отец, успокаивающий свою дочь. И Стейси не возражала. Девушка очень нуждалась в этих объятиях, ведь она была еще так молода.

– Я буду молиться за всех нас, – тихо сказал он, не отпуская из своих объятий Анастейшу. – Я буду молиться за тебя, дитя мое.

***

Вечером того же дня все женщины и дети спустились в бункер. Ярик и Бьянка тоже были там. Майкл, Николас и Анастейша попрощались с ними, надеясь на лучшее, но все понимали все без слов. Дверь в бункер закрывалась изнутри и находилась в зале, где проходили совещания. Чтобы «волчицы» и их дети могли дышать, была проведена хорошая вентиляция, а вместо света они использовали свечи из воска диких пчел, которые не давали при горении едкого запаха и были совершенно безвредны. Теплая одежда, вода, еда и лекарства были тоже уже там. Николас проверял посты, Майкл осматривал периметр ворот. Все «волки» сохраняли тишину, которая, как огромный тяжелый камень, давила на психику оставшихся наверху. И это было просто невыносимо.

Стейси готовилась к бессонной ночи, а Дорожкин приводил больницу в порядок, чтобы ничего не упустить, а также чтобы легко найти необходимое и без лишних проблем, когда начнется бой.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил Николас, поднявшись на смотровую башню, где сейчас находилась его жена.

– Нет. Но тебе не кажется, что стало слишком тихо? Даже ночные жители леса стараются этой ночью лишний раз не шуметь.

– Я тоже это заметил… – он обнял девушку за плечи и прижался к ее спине своей грудью. – Стейси, я…

– Не надо, Николас. Я не хочу услышать эти слова вместо прощания… – Анастейша развернулась к нему лицом. – Просто поцелуй меня.

Он наклонился к ней, и их губы соприкоснулись в легком и очень нежном поцелуе. Это было прощание. Их прощание друг с другом.

***

Анастейша почуяла слабый запах псины с противоположной стороны от ворот. Было раннее утро. Девушка всю ночь, впрочем, как и большинство «волков», не сомкнула глаз. Она не сразу поняла, но спустя некоторое время все стало очевидным. НАЧАЛОСЬ! Стейси спрыгнула с лестницы, ведущей к башне, и побежала к желтому зданию, где находился ее муж и другие «волки». Двери были открыты, и она сходу влетела в залу, где сидели лучшие из лучших.

– Они идут! – крикнула она, вытаскивая мечи. – У нас мало времени! Пора! – «Волки» последовали ее примеру и заняли оборонительную позицию. По городу пронесся шепот: «Они идут… пора…»

– Сколько их, когда будут? – Николас встал рядом с женой в центре города.

– Много и скоро, – коротко ответила она, и в этот момент вдалеке послышался шум ломающихся веток, а в нос ударил просто отвратительный запах псины. Казалось, он повсюду. «Первородные» сделали свой первый шаг, стараясь застать «волков» врасплох, постепенно беря город в плотный круг.