В собачьей шкуре - [5]

— Почему бы не назвать его Шеймусом? — предложил Робин. — Тогда ты опередишь Бэзила.

— Это дурацкое имя, — ответила Кэтлин.

— Тогда надо назвать его каким-нибудь кошачьим именем. Как насчет Лео? Это означает «лев».

— Кажется, у львов желтые глаза, — неуверенно сказала Кэтлин. — Но «Лео» звучит гораздо величественнее, чем «Шеймус». Я подумаю, пока буду его кормить.

Она протянула Сириусу бутылку с резиновым наконечником, из которого сочилось молоко. Он радостно присосался к бутылочке, Кэтлин принялась осторожно кормить его — и перекормила. Сириуса затошнило. Это его не слишком обеспокоило, но Кэтлин, похоже, пришлось немало повозиться с мокрой тряпкой. И пока она наводила порядок, Сириус почувствовал новое присутствие.

Это существо было большим — больше, чем Кэтлин и Робин, вместе взятые — и чем-то слегка напомнило ему женщину по имени миссис Партридж, которая приказала тому парню его утопить. В этой женщине была та же уверенность, что все должно быть так, как она считает нужным. И ей — это Сириус почувствовал сразу — он точно так же не понравился. Он забился в угол каминной решетки, чувствуя себя очень маленьким и беззащитным, и воздух над ним задрожал от жесткого высокого голоса. Очень холодного голоса, в то же время полного разнообразных сильных эмоций.

— Принести это грязное животное в мой дом, даже разрешения не спросив… Даже не задумалась о моих чувствах… позволила ему испачкать весь каминный коврик, и кто знает, какие у него инфекции. А как насчет кошек? Ты очень эгоистичная девочка, Кэтлин. Видит господь, я ни на минуту не переставала сожалеть о том, что Гарри настоял, чтобы мы взяли тебя в дом, но это последняя соломинка! И нечего сидеть с упрямым лицом, Кэтлин. Робин, возьми эту грязную тварюшку и утопи в бочке.

— Но, Даффи, кто-то уже пытался утопить его в реке! — робко возразила Кэтлин.

— Этот кто-то гораздо умнее тебя! — сердито ответила женщина по имени Даффи. — Посмотри, что он тут устроил! Робин, ты меня слышишь?

— Я за ним убираю, — жалобно сказала Кэтлин. — И всегда буду убирать.

— Он просто еще маленький, мам, — объяснил Робин. — Он не знал, когда остановиться. Но когда он вырастет, он будет нам очень полезен. Что, если в твой магазинчик заберутся грабители?

— Там установлена прекрасная сигнальная система. Я сказала раз и навсегда, что в моем доме не будет никаких собак!

— Пожалуйста, Даффи, позвольте мне его оставить, — взмолилась Кэтлин. — Я буду следить, чтобы он не пачкал. Пусть он будет мне подарком на день рождения. Я ведь еще не получила ни одного подарка.

Это заставило хозяйку холодного голоса замолчать. Она испустила сердитый раздраженный вздох, от которого у Сириуса шерсть на спине стала дыбом.

— И будешь его кормить, и купишь на него лицензию, и будешь его выгуливать и обучать! Хотела бы я увидеть, как все это проделывает такая маленькая неряха, как ты! Нет.

— Если вы позволите мне его оставить, — в отчаянии сказала Кэтлин, — я буду делать все, что вы захотите. Я буду делать всю работу по дому, и готовить, и вообще. Обещаю.

Снова недолгое молчание.

— Ну что ж, — сказал холодный голос. — Я думаю, это избавит меня… Ладно. Оставь себе эту грязную тварюшку. Но не вини меня, если кошки разорвут ее на куски.

Большое существо ушло, и воздух снова успокоился. Сириус обнаружил, что его поднимают и прижимают к груди.

— Ты с ним поосторожнее, а то его опять стошнит, если будешь его так тискать, — сказал Робин и торопливо ушел, опасаясь новой уборки.

— Ты будешь хорошо себя вести, ладно? Конечно, будешь, — шепнула Кэтлин Сириусу. Две капли упали ему на голову, и он вздрогнул. — Ты будешь моим верным псом. Я знаю, что ты особенный, ведь у тебя такие необыкновенные глаза. У нас с тобой будет много-много приключений. И не бойся кошек. Я буду следить, чтобы они тебя не обижали. — Кэтлин осторожно положила Сириуса обратно в корзинку, и он уснул.

К вечеру Сириус настолько пришел в себя, что вылез из корзинки и принялся за изучение окружающего мира. Он брел по дому, покачиваясь на нетвердых лапках и удерживая равновесие с помощью длинного пушистого хвоста, и набрел на ноги домочадцев. Его носик блестел от огромного количества новых запахов. Кошки сидели высоко на полках и столах и презрительно наблюдали за ним. Сириус чувствовал их раздражение, но понимал, что в присутствии людей они не посмеют сделать ему ничего плохого. Поэтому он не стал обращать на них внимание и сосредоточился на человеческих ногах. Дети носили на ногах какие-то предметы из ткани и резины. У Робина и Кэтлин ноги были примерно одного размера, но предметы на ногах у Кэтлин были старыми и изношенными. Ноги Бэзила оказались удивительно большими. Сириус принялся их обнюхивать, Бэзил наклонился и назвал его «Шеймус О'Кот».

— На самом деле я думаю назвать его Лео, — сказала Кэтлин.

— Лучше Крысом, — ответил Бэзил. — Шеймусом Крысом.

— Я тебе говорил, — сказал Робин.

Нашлась еще одна пара ног. Они принадлежали человеку, которого Бэзил и Робин звали папой, а Кэтлин — дядей Гарри. Эти ноги оказались самыми большими. На них было надето что-то кожаное, с красивыми шнурками, которые развязывались, если взять их зубами и потянуть. Сириус зажал в зубах шнурок и отскочил, размахивая хвостом и рыча от удовольствия.