В снежных горах Непала - [25]

Маша холодно посмотрела на него: — ну, извини, я не подумала, что всё так сложно. Я просто забыла, что в Непале не хватает врачей. Если хочешь, я буду тебе помогать…

Он, закатывая рукава, хмуро мотнул головой: — приходи, если ты не боишься крови.

Крови Маша боялась панически. Даже просто порез от кухонного ножа приводил её в ужас, но она мужественно сказала: — я приду, Сантош, только проведаю профессора и Вольдемара.

Они вместе вышли за дверь, и Маша остановилась, поражённая увиденным. Солу Кхумбу не имела улиц, как таковых. Дома из каменных грубо обработанных глыб располагались в беспорядке по зелёному склону горы, террасами спускающейся в долину. Плоские соломенные и металлические крыши, длинные веранды вокруг всего дома и цветущие кустарники и деревья, чистая яркая зелень между редко поставленными жилищами и блестящий, искрящийся на солнце снег, языками спускающийся с близкой заснеженной вершины. Но не это поразило её, а плачущие женщины, хмурые мужчины, роющиеся в развалинах своих домов. Этих развалин было много! Почти половина деревни лежала в руинах. Сантош пробормотал на непали какое-то ругательство и торопливо двинулся вверх по склону. Маша с трудом успевала за ним. К счастью, идти пришлось недалеко. У большого двухэтажного дома обвалился лишь угол второго этажа. Сантош издевательски фыркнул: — по крайней мере, дед весь год будет рассказывать отцу, какой ужасный ущерб он понёс!

Маша задумчиво сказала: — Сантош, слушай, а вот Катманду, он ведь тоже мог пострадать?

Тот болезненно скривился: — связи нет. А я застрял тут без надежды выбраться в ближайшее время. По крайней мере, местные говорят, что после землетрясения и схода лавин все перевалы закрыты. Придётся ждать, пока снег растает. — Он толкнул дверь и вошёл, даже не подумав пропустить её вперёд.

— Вот дикарь! — возмущённо подумала она и вошла следом. Навстречу им уже торопился высокий, очень худой, очень старый, весь какой-то высохший, с глубокими морщинами на лице, но широко улыбающийся смуглый непалец. Он приложил сложенные лодочкой ладони ко лбу и поклонился Маше. Она, смущённо улыбаясь, ответила тем же.

— Познакомься, дед, это Мария, третий участник экспедиции. Маша, это мой дед, господин Ари, — небрежно познакомил их Сантош. Старик, на неплохом английском, оживлённо спросил её, завтракала ли она? Ответить женщина не успела: на лестнице, ведущей на второй этаж, показался Вольдемар, громко сказал, улыбаясь:

— Мария, привет! Как ты?

Маша обрадовалась ему, подбежала, схватила за руку: — Вольдемар, как я рада, что вы с профессором живы! Я так переживала за вас! — Он покровительственно похлопал её по плечу, одновременно подавая правую руку Сантошу для рукопожатия. Тот едва заметно скривился, но руку пожал, с неприязнью подумал, что, пожалуй, этот белокожий красавчик более симпатичен Марии, чем смуглый дикий абориген, да к тому же ещё и оборотень.

— Да-да, спасибо местным, откопали нас с профессором. Старик, как в сознание пришёл, всё о тебе спрашивал, боялся, что ты погибла. Пойдём, покажешься ему сама. — Приобняв её за плечи, Вольдемар потянул Машу к лестнице. Ей стало неудобно и она мельком взглянула на Сантоша. Взглянула и поразилась, какой неприязнью дышало его лицо, как сузились до вертикальной щели зрачки и сжались кулаки. Она осторожно освободилась от лежащей на её плече руки и, шагнув к Сантошу, ласково сказала: — пойдём? Ты же тоже хотел осмотреть своего пациента?

Он сморгнул, лицо отмякло, из глаз пропала злость: — да, пойдём, мне надо посмотреть, как там ваш профессор. — Он непринуждённо оттёр Вольдемара от Маши и вместе с ними стал подниматься по лестнице.

На втором этаже было ощутимо холоднее, чем внизу. Маша подумала, что профессор, наверно, чувствует себя неважно, лёжа на полу, на тонкой подстилке и в неотапливаемой комнате. Но она ошиблась. В маленькой комнатушке стояла деревянная кровать, на ней на толстом матрасе по двумя шерстяными одеялами возлежал улыбающийся профессор. Маша радостно бросилась к нему, обеими руками схватила его за руку: — Марк Авдеевич, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? Плохо, да? — Ей было ужасно его жалко.

— Что вы, Мария Александровна! Я думаю, мы отделались лёгким испугом…

— В смысле, сломанной ногой, — скривился Сантош.

— Да-да, господин Сантош, — радостно улыбался профессор, — моя травма не такая уж страшная расплата за пережитый ужас! Да и на фоне бедствия, постигшего деревню, я ещё легко отделался!

— Тем не менее, теперь вы на месяц прикованы к постели, — заметил Вольдемар.

— Ну что же, нам есть о чём поговорить с господином Ари, — как ни странно, было видно, что профессор вполне доволен жизнью, а в лице старого чхетри он, кажется, нашёл не только ровесника, но и умного, много повидавшего на своём веку собеседника.

Пробормотав, что его ждут раненые, Сантош ушёл, предварительно бросив на Вольдемара недружелюбный взгляд. Господин Ари пригласил всех на завтрак. Маша помогла хозяину принести на второй этаж поднос с мисками, наполненными бхатом — варёным рисом с кусочками мяса, политый густым чечевичным соусом и посыпанный мелко нарезанной зеленью. В чайнике они принесли чай — густой, с маслом, перцем, солью и несколько раз пережаренной пшеничной мукой. Господин Ари был богат, поэтому на подносе лежали ложки, а чай пили, точнее — ели, из больших фаянсовых бокалов. Маша, успевшая украдкой оглядеться, заметила и яркие ковры на полу, и несколько шкафов из сандалового дерева, украшенных очень красивой тонкой резьбой, и несколько своеобразных диванов с деревянными подлокотниками и полочками по верху, плотно уставленных позолоченными фигурками богов, животных, сказочных существ. Но и в резьбе, украшающей шкафы, и среди фигурок на полках в том или ином виде на неё смотрели глаза свирепо оскалившегося снежного барса.