В сибирских лагерях - [3]

Не успели мы с братом вернуться домой, как отец дал нам другую работу. Я пошел к кузнецу, чтобы попросить его подковать лошадей, но оказалось, что он болен.

– Я не могу, потому что заболел, – ответил он на мою просьбу.

– А помощник? Где помощник? – поинтересовался я.

– Он не пришел на работу сегодня, – ответил мастер, покачав головой.

Я возвратился домой ни с чем. Отец становился все более раздраженным. Он решил, что нужно сесть на лошадь и поехать домой к помощнику кузнеца, который жил вместе со своими родителями в двух милях от нашей деревни. Это задание отец поручил мне.

Дома пустеют

Я скакал по проселочной тропинке, а затем вдоль дороги, где стоял казавшийся бесконечным поезд с беженцами. Около дома помощника я спрыгнул с лошади, привязал ее и негромко постучал в дверь. Ответа не последовало. Тогда я стукнул сильнее и снова остался без ответа. В конце концов я забарабанил в дверь что было мочи. Все без изменений. Затем я увидел, что дверь не заперта. Это показалось мне странным, и я тихонько вошел. Оглянувшись по сторонам, я никого не заметил; никого не было дома.

Выйдя на улицу, я постучался в несколько соседних домов. Результат был тот же. Никого не оказалось дома. На заднем дворе одного из домов я увидел лужу крови. Я остановился как вкопанный. И тут все стало понятно: жители этих домов в спешке резали свиней и покидали свои жилища. Ближайший дом помещика также стоял брошенным. Когда я медленно проходил по пустым комнатам, то не слышал ничего, кроме звука собственных шагов. Неприятное чувство заставило меня поспешить на улицу.

Я услышал мычание коров, доносившееся из стойла. Очевидно, их разбудил стук копыт моей лошади. «Коровы остались здесь? – задал я вопрос самому себе. – Логично, что убегавшие люди должны были уводить с собой скотину». Жалобное мычание продолжалось; животные просили есть. «Может, их покормить? – мелькнуло у меня в голове. – Нет, лучше ехать домой».

Я решил скакать без дороги через поля, чтобы быстрее добраться до места. Все время я оглядывался, не наблюдает ли за мной кто-нибудь. Но, увидев нетронутую ровную поверхность снежного поля, я успокоился, поняв, что после меня здесь никто не проезжал.

Дома все в спешке упаковывали вещи. Здесь царил полный беспорядок. Ковры, столовое серебро, посуда, картины и еда – все было подготовлено к отправке. По команде моего отца все в доме собирали пакеты и тюки.

Отец очень огорчился, когда я рассказал о своей поездке. Это означало, что лошади остаются неподкованными, а значит, наш отъезд переносится на неопределенное время из-за того, что на дорогах сильная гололедица.

Телефон не смолкал. Либо мы звонили соседям, либо они спрашивали нашего совета, либо возникали другие вопросы. В военных новостях сообщалось о том, что русские войска уже у Остероде, который находился всего лишь в шестидесяти километрах от нас. Но эта информация дошла до нас сутки назад, а это значило, что теперь они, скорее всего, были еще ближе. А может, они все же отступили тем временем? Может быть, у нас все-таки есть шанс? На эти вопросы мы жаждали знать ответ – от него зависели наши жизни.

Взрывы и пожар

С наступлением сумерек мы услышали взрывы вдалеке и подумали, что, возможно, это отступают наши. Беженцы, приехавшие на нашу ферму, собрав наспех свои пожитки, просили ночлега. Взрывы продолжали греметь. Небо на юге окрасилось в красный цвет. Не было сомнений, что это светится зарево пожара. Значило ли это, что русские уже находятся в Прусской Голландии, на территории, располагавшейся всего в двенадцати милях от нас? Пока мы не слышали стрельбу и взрывы гранат, а телефон продолжал звонить – значит, связь не была нарушена.

Спать мы легли не раздеваясь. Было непросто заснуть из-за мучительных мыслей и внутреннего напряжения, не дающего нервам расслабиться. На следующее утро солнце поднялось над горизонтом, залив светом своих лучей снежный ландшафт. Толстый слой намерзшего снега висел на ветках деревьев и телефонных проводах.

На ферме жизнь продолжала идти своим чередом, все работали как обычно. После утренней дойки молоко разлили по бидонам. Но все усилия были бесполезны, потому что фургон так и не появился. Не зная, что предпринять, отец решил позвонить на маслобойню. Он поднял телефонную трубку, но телефонист не ответил. Связь не работала. Отец послал меня на телефонный узел, находившийся в километре от нас. Застегнув крепления на лыжах, я заторопился. Снег скрипел подо мной, а в воздухе, каркая во все горло, кружила стая ворон. Когда я добрался до телефонного узла, то обнаружил, что там никого нет.

А тем временем уже стали слышны взрывы, раздающиеся с регулярными интервалами и, очевидно, где-то недалеко. Мне не терпелось узнать подробности. Я снова встал на лыжи и покатил по дороге, ведущей вверх. Наконец я добрался до места, где лишь небольшой холмик отделял меня от соседней деревни. Прошло немного времени, и меня озарило огненной вспышкой, а потом послышался грохот орудий. Я различил очертания танка, катившего словно привидение, с пушкой, направленной в сторону города.

«Должно быть, это русские! – подумал я. – А грохот орудий, раздающийся в ночи, похоже, исходит от танков, ведущих бой где-то неподалеку». Постепенно стрельба стала слышна только со стороны атакующих русских танков. Немецкие войска отступали. Позже, у своих товарищей по плену, я узнал, что мои предположения оказались верными. Повсюду валялись пустые снарядные гильзы.