В Сибирь за мамонтом. Очерки из путешествия в Северо-Восточную Сибирь - [12]

Еще больший интерес вызвали во мне ценнейшие геологические и палеонтологические экспонаты того же музея.

За неделю до нашего отъезда прибыл в Якутск лорд Клиффорд. Ему удалось поохотиться на верхней Лене и убить великолепного лося. Лорд снова возобновил свою просьбу — позволить ему ехать с экспедицией. Руководитель нашей экспедицией, Герц, ответил отказом на том основании, что нам самим едва-едва хватало лошадей для путешествия в Колымск. Англичанин, однако, не успокоился и попытался иным путем достигнуть своей цели. Жена полицмейстера получила роскошные подарки. Ее супругу были обещаны восемьсот рублей для „якутских бедных”. Этим путем Клиффорд думал добиться того, чтобы ему дали лошадей еще до нашего выезда из Якутска.

Мы об этом узнали. Герц обратил внимание губернатора на то, что если лорду действительно удастся выехать раньше нас но направлению к Верхоянску, нашему транспорту грозит опасность задержаться в дороге из-за недостатка лошадей. Поэтому губернатор просто-напросто запретил Клиффорду ехать в Верхоянск, ссылаясь на действительно существовавшее тогда правительственное предписание, по которому иностранцам было строжайше воспрещено посещать места ссылки, расположенные севернее Якутска. Его „лордству” пришлось отказаться от поездки в Верхоянск. Разгневанный отправился он с ближайшим же пароходом на нижнюю Лену, где занялся охотой на северных оленей и диких баранов.

Мы договорились с владельцем маленького торгового парохода, что он довезет нас до станции Тандинской у реки Алдана, и двадцатого июня „Михаил” снялся с якоря.

XII. ПО УЩЕЛЬЯМ, ЛЕСАМ И БОЛОТАМ

За Якутском Лена достигает десяти километров ширины. Фарватер проходит между многочисленными островками. Без лоцмана здесь очень легко наткнуться на мель.

Станция Тандинская находится на расстоянии ста семидесяти пяти километров выше впадения Алдана в Лену. Поездка к Тандинской продолжалась два дня. В этом месте ширина Алдана равна восьми километрам. Пятнадцатью километрами выше он суживается уже до трех километров, сохраняя эту ширину больше чем на протяжении 600 километров. Подобно Лене он в своем начале образует многочисленные острова. Благодаря ежегодно меняющимся мелям судоходство на Алдане требует большой осторожности.

Сидевший на носу нашего судна матрос от времени до времени старательно измерял глубину воды. Несмотря на это, пароход частенько плотно врезался в песок. Мы снимались с мели, давая обратный ход, после чего пытались обойти мель и пробраться дальше.

Местность, которую мы теперь проезжали, была необычайно однообразна. Мы долго пробирались меж плоских, поросших ивняком, островов. Растительность эта несла на себе явные следы половодья, по-видимому совершенно затоплявшего их весною.

Берега одеты сплошным девственным лесом. По словам капитана, в этой местности множество лосей. Во время остановки, сделанной для сбора топлива, мы убедились в том, что это сообщение нисколько не преувеличено. На берегу, в большом количестве, видны были старые и новые лосиные следы. Это были настоящие тропинки, проделанные лосями в мягкой влажной земле.

За несколько километров от станции Тандинской, по правому берегу Лены, возвышается горная цепь метров в двести вышиною. В этих местах река внезапно суживается до трех километров в ширину.

Течение становилось все быстрее. В воде виднеются вырванные с корнем стволы деревьев — работа горных потоков. Пароходик наш напоминал неуклюжую черепаху, борющуюся с бушующими водяными массами.

Утром 22 июня мы стали на якорь вблизи станции Тандинской и тотчас же послали одного из наших казаков за лошадьми. Лошади были приведены к берегу неожиданно быстро. Пришел, низко кланяясь, и сам содержатель почтовой станции, седовласый якут.

Мы узнали от него печальную новость. Оказалось, что наш передовой казак целых девять дней ждал падения воды в Тукулане, маленькой речке, вздувшейся от таяния снегов в Верхоянских горах. Наконец, он решил двинуться в путь, и тут-то и произошло несчастие. Сопровождавший его ямщик утонул вместе с лошадью. Одновременно погибла вся почта, предназначенная для Верхоянска и Колымска. Трупы как человека, так и лошади не были найдены. Дикий горный поток унес свои жертвы в Алдан.

Навьючивание лошадей продолжалось довольно долго. Необходимо было распределить груз как можно равномернее. Наконец, все было готово. Мы вскочили в седла и двинулись в путь.

Караван наш подвигался вперед гуськом по узкой дороге в полметра шириной. Кроме нас, членов экспедиции, двух казаков и переводчика с нами было еще двое хорошо знающих дорогу ямщиков-якутов, сменявшихся вместе с лошадьми на каждой станции. Ямщики ехали на наиболее легко нагруженных лошадях. Объясняться с ними мы могли только при помощи казаков и переводчика, знавшего, кроме якутского, еще и тунгусский язык.

Уже в окрестностях Якутска нас начали беспокоить комары. Теперь же, в болотистых лесах, они причиняли нам настоящее страдание. И всадники, и лошади были окутаны целыми стаями комаров. Пришлось покрыть головы густою вуалью. Измученную свою лошадь я обмахивал длинным конским хвостом, прикрепленным к деревянной рукоятке. Но „крылатая таежная кавалерия” все-таки ухитрялась находить незащищенные места, и скоро наши лица и руки покрылись жгучими волдырями. Даже привычные к этим местам ямщики надели покрывала и кожаные перчатки.