В схватках с врагом - [81]

Кароян вышел из дому точно в восемь. Журикова еще не было. Тоня немного задержалась в комнате, и Кароян прохаживался у подъезда, ожидая и ее и Журикова.

— Простите, ваша фамилия Кароян?

— Да, а в чем дело?

— Вы живете в этом доме?

— Да, но в чем дело?

— Вы арестованы, гражданин Кароян.

Жена вышла и подошла к ним, радостно улыбаясь:

— Ну, я готова, мы идем.

— Простите, но это не смешно, честное слово, и мы торопимся.

Но с ним никто не шутил.

Предъявили постановление на производство обыска. Пригласили понятых.

— Мне кажется, что здесь какое-то недоразумение. Никогда в жизни я валютными сделками не занимался.

Его вежливо слушали. Каждый был занят своим делом, и слова его повисли в воздухе.

На столе выросла горка золотых изделий, бриллиантов, денег.

Кароян сидел на кровати, внешне спокойный, улыбался, пытался читать, потом попросил жену дать ему стакан чаю. Пил молча. На вопросы отвечал спокойно:

— Все это мне досталось по наследству от бабушки. Я недавно женился, и теперь все это принадлежит не мне — я подарил жене, это не мое.

Кароян ничего не знал об аресте Журикова и Вилли.

Салея и Мухамеда тоже допрашивали по эпизодам преступных сделок с Карояном и другими дельцами. Оба они вначале пытались уйти от правдивых показаний, скрыть свои преступные махинации, но потом увидели, что это не в их интересах. По тем вопросам, которые задавал им следователь, поняли, что он знает если не все, то, во всяком случае, много. И они рассказали все.

По просьбе посольства их исключили из института и выпроводили из Советского Союза.

*

К следствию по делу Карояна, Журикова и других было привлечено двадцать шесть человек. Все они признались в совершенных преступлениях и приговором Московского городского суда были осуждены к различным срокам наказания.

АГЕНТ НЕ ПРИШЕЛ НА ЯВКУ Д. Сверчевский, Д. Смирнов

Весной 1941 года прибалтийский немец Франц Петраускас, сменив фамилию на Петровски, вместе с женой и тремя сыновьями выехал из Литовской ССР в «фатерланд» на помощь фюреру — устанавливать «новый порядок». Там, в Германии, они поселились в небольшом городишке Пиленцике.

Прошло немного времени. Началась война против Советского Союза. Франц и старший сын Георг были мобилизованы в гитлеровский вермахт. Глава семьи Франц Петровски не вернулся с фронта. В Германию пришла Советская Армия. Еще через несколько месяцев капитулировала фашистская Германия.

Быть в числе победителей лучше, чем среди побежденных. Мать и братья «вспомнили», что они не немцы, а литовцы, и в 1945 году возвратились на жительство в Литву, восстановили свою прежнюю фамилию. Семья в составе матери и братьев Антона и Пранаса обосновалась в Клайпеде. Позже туда приехал Георг. Однако Георг с семьей почти не жил. Постоянно разъезжал, занимался спекуляцией, по три-четыре месяца не бывал дома, а затем и вовсе исчез.

Антон Петровски, превратившийся на время в Антанаса Петраускаса, приобрел специальность шофера, стал работать. Ясной жизненной цели он не имел, метался в погоне за длинным рублем. Поэтому ни на одном месте долго не задерживался. Начал выпивать, бросил семью, женился вновь. В общем, Антон к жизни относился довольно легкомысленно, и это, естественно, сказывалось на его материальном положении.

А знакомые, проживающие в Западной Германии, писали о хорошей жизни на Рейне, присылали и кое-какую одежонку, приглашали переехать в ФРГ на постоянное жительство. И Антон Петровски переехал. К нему перебралась и мать, которой там назначили пенсию за мужа, погибшего на Восточном фронте.

Западногерманская действительность оказалась не такой привлекательной, как представлялась издалека. Некоторое время его содержали в лагере для переселенцев. О комфорте нечего было и думать. К лагерным порядкам трудно было привыкнуть. Одинаковые по составу семьи получали неодинаковое пособие. Иногда его и вовсе не выдавали до тех пор, пока переселенец не побывает на богослужении в церкви. По лагерю сновали различные дельцы, готовые на каждом шагу обмануть доверчивых людей.

Власти не спешили с трудоустройством и определением на жительство. Однако без внимания не оставляли… Антону было безразлично, кто с ним беседовал и в каких целях. Переселенцам говорили, что беседы проводят представители ведомства по опросу граждан, переселившихся в ФРГ. Западногерманская разведка использовала это ведомство для сбора шпионской информации о Советском Союзе.

При беседе, которую вполне можно было считать и допросом, выяснялась не только собственная биография переселенца, но и его близких родственников. Требовалось рассказать, где и кем работал, что изготовляет предприятие. Если переселенец служил в Советской Армии, его допрашивали особенно тщательно. Усиленно интересовались связями в Советском Союзе. Отношение к переселенцу в значительной мере зависело от того, в чем и насколько он осведомлен, кто у него остался в СССР.

Наконец со всеми формальностями покончено, можно было начинать «настоящую» жизнь на новом месте. И тут выяснились новые обстоятельства. Оказалось, коренные жители относятся к «аусландерам» с чувством собственного превосходства, недолюбливают их, даже претендовать на получение приличной работы или хорошей квартиры переселенцы не могут.