В схватках с врагом - [69]

Я восторженно следил за схватками мужественных людей с бандами голландских прихвостней гитлеровцев, которые всячески терроризировали население, устраивали еврейские погромы. И я без колебаний решил присоединиться к движению Сопротивления.

Я был очень щуплым пареньком. Немцы считали меня школьником. Мне удавалось без помех проходить в такие районы, где у любого взрослого человека требовали документы. Для роли связного я подходил как нельзя лучше. Мне поручали перевозить из города в город антифашистские листовки, брошюры…

Мать Блейка смогла уехать из Голландии в Англию. Джордж, трогательно любивший свою мать, сильно переживал разлуку, мечтал о встрече.

— Но меня тянула в Лондон не только сыновняя привязанность. Молодые люди моего возраста стремились найти применение своим силам в борьбе с немецкими фашистами. Я полагал, что это можно лучше всего сделать в Англии, вступив в ее вооруженные силы. Мы часто слушали радио, внимательно следили за борьбой союзников и верили, что настанет день освобождения. Я рассуждал: «Тогда-то я и смогу вернуться в Голландию в числе освободителей».

Джордж Блейк рассказывает о перипетиях, которые ему пришлось испытать на пути из Роттердама в Лондон. С паспортами на чужие имена, рискуя каждую минуту, он пробирался через оккупированную гитлеровцами Францию, был арестован на границе с Испанией и брошен в тюрьму. Оттуда переведен в концлагерь «Миранда дель Эбро», где в самых тяжелых условиях содержались представители двадцати шести национальностей из разных стран.

— Особенно много там было поляков. Они выступали в роли застрельщиков протеста и организаторов борьбы. Однажды такой протест вылился в длительную голодовку, которая решила мою судьбу и судьбу многих других заключенных. Испанские власти вынуждены были пойти на уступки и освободить меня как британского подданного.

Лондон встретил Блейка довольно неприветливо, последовали строгие допросы. Но к этому времени (январь 1943 года) он уже успел пройти суровую школу жизни и проявил завидную выдержку. У него была одна мысль — попасть в армию и вернуться в Голландию, чтобы продолжать борьбу с фашистами. Успешно закончив училище военно-морских офицеров, Блейк направляется в распоряжение Главного управления подводной службы. Там готовились специалисты по диверсионным операциям, которых забрасывали в расположение противника на одноместных подлодках.

Однажды во время занятий под водой Блейк, не выдержав перегрузок, потерял сознание. Комиссия сделала вывод: для службы подводников не годен. И вот его, как в совершенстве знающего голландский язык, переводят в августе 1944 года в голландскую секцию Сикрет интеллидженс сервис (СИС).

— У нас были тесные связи с голландской разведкой, — вспоминает Блейк. — Работа строилась, может быть, примитивно, но эффект зачастую превосходил все ожидания. Я получал кодированные телеграммы с указанием на такой-то день и час особо важных целей (включая, например, сообщения о местонахождении того или иного крупного нацистского генерала на территории Голландии), расшифровывал их и передавал координаты штабу британских ВВС. Дальнейшее не требует особых пояснений…

Разгром гитлеровской Германии принес свободу народам Европы, в том числе и голландскому. В Голландии гитлеровцы капитулировали 4 мая 1945 года. Блейк вместе со своими сотрудниками выехал в Голландию с заданием восстановить контакты с заброшенными туда ранее агентами. Затем СИС направила его в Гамбург. Вскоре после окончания второй мировой войны там стали появляться различные организации недобитых нацистских офицеров, в частности поговаривали о возможности возникновения некоего союза бывших командиров подлодок.

— В Англии их боялись пуще всего, — замечает Блейк. — Они считались самыми ярыми носителями бредовых гитлеровских идей. В мою задачу входило вести тщательное наблюдение за ними. А потом прозвучала печально известная речь Черчилля в Фултоне. Она положила начало периоду «холодной войны» и повернула всю деятельность СИС на сто восемьдесят градусов. Лондон и Вашингтон направили свою подрывную работу против Советского Союза, Болгарии, Польши, Чехословакии, Румынии, ГДР… Мне поручили собирать сведения о советских войсках, дислоцированных на территории ГДР, организовать изучение отдельных советских офицеров с целью их последующей вербовки.

Еще до направления в Гамбург Блейк свободно владел голландским, английским, немецким и французским языками. В Германии он начал заниматься русским языком.

Как-то по служебным делам его квартиру в Гамбурге посетил один высокопоставленный работник из лондонской штаб-квартиры СИС. Заметил на ночном столике Блейка потрепанный учебник русского языка. «Изучаете? — поинтересовался он. — Похвально. Но самодеятельность — это еще не искусство». Этот эпизод повлек за собой в дальнейшем решение центра послать Блейка на курсы русского языка.

— Не удивляйтесь, если я скажу, что в определенной степени благодарен судьбе за то, что она послала тогда в мою резиденцию этого человека. Знание русского языка позволило мне познакомиться с замечательной русской литературой, лучше понять советский народ, так много переживший в годы войны. Меня с каждым днем все больше волновал вопрос: если в Лондоне и Вашингтоне смотрят сквозь пальцы на то, как Западная Германия наращивает военный потенциал, стало быть, все те огромные жертвы, которые принесли делу борьбы с немецким фашизмом Советский Союз и другие страны, напрасны? Значит, в один прекрасный день все может начаться вновь! Нет, этому надо помешать, любыми средствами надо предотвратить возникновение войны.