В шоке - [32]

– Да, странно, что нас не ловят. Точнее, не поймали, до того как мы фольгой обмотались. Но рисковать я не хочу, тем более тут недалеко, – сказала Катя и выжала из несчастной Приоры ещё немного дури.

За глушилкой заехали в какой-то парк, где Катя её выкопала из-под старой коряги. Как она потом рассказала, у них по всему городу расположены такие тайники. После чего мы, не теряя времени, направились в больницу.

В приёмном покое была толпа, народ шумел, галдел и требовал помощи. Врачи и медсёстры носились туда-сюда, осматривали пациентов, заполняли бумаги, выписывали, прописывали и записывали, помогали, выручали, спасали. Глядя на всё это я в очередной раз проникся уважением к Лёхе и его профессии, только вот его самого нигде не было видно. А долго находится среди этих людей я не мог, так как уже заметил, что пара человек, которые во время моего появления разговаривали по мобильному, уже с удивлением смотрели в экраны своих гаджетов, пытаясь выяснить, почему прервался разговор и нет сигнала.

Я быстро подошёл к молоденькой медсестре и спросил её:

– Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, Савченко Алексей сегодня дежурит?

– Здрасьте! Да, дежурит, – ответила девушка, оглядела приёмный покой и, не дожидаясь моего второго вопроса, добавила. – Он, наверное, сейчас в ординаторской.

Я поблагодарил медсестру и быстро пошёл к месту предполагаемой Лёхиной дислокации.

Мой друг действительно сидел в ординаторской и поедал бутерброд с ветчиной и сыром, наспех запивая его кофе. Вид у него был уставший.

– Здорово, Лёха! – выпалил я, и решил не терять время на лишние объяснения. – Тебе звонили?

– Приезжали! – ответил мой одноклассник, дожёвывая бутерброд. – Вчера.

Шустрые ребята из КСК, видимо, решили самых близких друзей навестить, понимая, что звонок, скорее всего, не сможет передать всю серьёзность ситуации. А раз приезжали накануне, то это были ещё люди Железняка. И, возможно, за побег нас пока в розыск не объявили.

– Лёх, я долго не могу объяснять, просто скажи, помочь можешь?

– Смотря что делать надо.

– То, что умеешь. Но я сейчас не про это.

– Про ментов, что ли? – Лёха усмехнулся. – Да срать на них! Ты же знаешь, как я их «люблю».

– Это не менты.

– Все они менты! – отрезал друг. – Что надо?

– Глянь человека, пожалуйста! Там травма, возможно, очень тяжёлая. Но надо неофициально.

– Это я уже понял, – Лёха дожевал бутерброд и допил кофе. – Тогда сразу сюда веди!

– И ещё, – я невольно замялся. – Это Ольга Фролова. Помнишь её? Так вот, ты, пожалуйста, лишних вопросов не задавай.

– Фролова? – Лёха удивлённо вскинул брови. – Ты с ней, что ли, замутил?

– Типа того. Пожалуйста, давай без вопросов!

– А она ничего была такая, – Лёха с прищуром поглядел на меня. – Распечатал всё-таки?

– Лёха! Она там в машине умирает, а ты херню всякую несёшь!

– Ну так сюда её тащи, пока не умерла!

Я быстро привёл Ольгу, и они с Лёхой сразу куда-то ушли. Я остался в ординаторской, с ужасом поглядывая на глушилку и представляя, сколько народа вокруг сейчас теребит свои смартфоны. Ждал я примерно полчаса. Когда Ольга с Лёхой вернулись, по довольной морде одноклассника я понял, что жить Ольга пока будет.

– В общем, ситуация такая, – отчитался мой медицинский друг. – Мы сделали рентгенографию органов брюшной полости и грудной клетки. Рёбра целые, разрывов органов и скопления крови в брюшной области я не заметил. Чтобы быть уверенным полностью, надо проводить лапароскопию, но её так быстро не сделаешь. Да, если честно, я и смысла не вижу. Там гематома у неё слева в районе девятого-десятого ребра растёт на глазах. Она и болит, ушиб неслабый. Как будто в неё кто-то выстрелил из пистолета через бронежилет.

Мы с Ольгой переглянулись.

– Буквально неделю назад подобный случай был, мужика привозили, – продолжил Лёха. – То ли мент, то ли эфэсбэшник, очень похоже было, только у него ещё и трещина была. А у Ольги рентген показал, что все рёбра целы, тут повезло. Опасности для жизни я не вижу. Укол обезболивающий сделал, должно полегче стать. В район гематомы лёд ещё хотя бы на пару часов. И лежать! С рукой тоже ничего страшного, пуля прошла сквозь мягкую ткань, даже не прошла, а так зацепила. Я обработал и перевязал. Дальше повязки сами меняйте, это несложно, рана небольшая. Через неделю, кроме шрама, ничего не останется. А с рёбрами, если я не ошибся с диагнозом, то два-три дня и явный дискомфорт исчезнет, ну а там какое-то время надо просто наблюдать, пока гематома не рассосётся.

– Спасибо, брат! – я обнял Лёху, он оказался настоящим другом, даже не спросил, кто в нас стрелял.

Ольга тоже его поблагодарила, и мы с ней быстро покинули больницу. Вышли на улицу, сделали несколько шагов по направлению к машине и… застыли на месте. Приоры не было.

– Уехала-таки, – горько усмехнулся я. – Слабенькие нервы у нашей выпускницы диверсионной школы. Не дождалась.

– Что? – не поняла Ольга.

– Не дождалась, говорю. Ладно, дай подумать, варианты всегда есть.

Подумать я не успел, так как моё внимание привлёк стоящий неподалёку Киа Рио, что несколько раз уже маякнул дальним светом. Я невольно пригляделся к машине. Сразу же после мигания фарами, опустилось стекло в дверце водителя, и оттуда высунулась знакомая рука в синей толстовке и начала махать нам, призывая быстрее идти к машине и садиться.