В сердце моря. Трагедия китобойного судна «Эссекс» - [19]

Лоуренс не шевельнулся, даже когда вдруг раздался внезапный треск и сосновые доски заскрипели, а гребцов подбросило в воздух. На поверхность прямо под ними всплыл еще один кит, подбросив лодку хвостом и почти выстрелив ею в небо.

Борт вельбота пробило насквозь, и те, кто не умел плавать, цеплялись за обломки. «Мне кажется, монстр был напуган сильнее, чем мы, – писал Никерсон, – он сразу же нырнул обратно, едва показав кончик огромного хвоста». К всеобщему удивлению, никто не пострадал.

Поллард и Джой остановили преследование и возвратились, чтобы забрать команду Чейза. Это было ужасное окончание охоты. И они вновь потеряли один вельбот, неудача, которая, по словам Никерсона, «могла поставить под угрозу все их путешествие».

Через несколько дней после того, как лодка Чейза была отремонтирована, впередсмотрящий вновь заметил китов. Лодки отвалили от корабля, гарпунеры загарпунили кита, и линь побежал, свистя, пока не задрожал на лагрете, и лодка со всем экипажем пустилась в плавание, увлекаемая китом.

Моряки с торговых кораблей посмеивались над скоростью перегруженных китобойных судов, но на самом деле в начале девятнадцатого века лишь моряки с Нантакета знали, что такое настоящая скорость. Их большие безопасные трехмачтовые корабли действительно были неспешны, а двадцатипятифутовые лодки с полудюжиной гребцов, линем, остро заточенными гарпунами и копьями могли мчаться действительно быстро. Вельбот переваливался с бока на бок, перепрыгивал с волны на волну, пока кит тащил его с такой скоростью, что самый быстроходный фрегат военно-морской флотилии остался бы позади. Если речь шла о голых цифрах, нантакетец – повисший на хвосте у кита, увлекаемый на многие мили от корабля, и без того затерянного посреди океана, – оставался самым быстрым мореходом в мире. Вельбот делал пятнадцать, а то и двадцать зубодробительных узлов в час.

Гарпун не убивает кита. Это просто средство, позволяющее экипажу вельбота не отстать от своей добычи. После того как кит вымотает себя сам – уйдя глубоко под воду или просто пытаясь уйти, скользя по поверхности, – матросы начинают подтягивать лодку ближе. Дюйм за дюймом, на расстояние достаточное, чтобы вонзить копье. К этому моменту гарпунер и помощник меняются местами. Не простая задача на таком маленьком и хрупком шлюпе, как вельбот. Эти двое должны были не только преодолеть прыжки лодки по волнам, порой настолько сильные, что из досок вылетали гвозди, но и держаться подальше от натянутого струной линя. Но в конце концов гарпунер пробирался к корме, а помощник капитана, которому всегда выпадала честь убить кита, занимал его место на носу.

Если кит проявлял излишнее рвение, помощник успокаивал его, перерубая хвостовые сухожилия фленшерной лопатой. Затем он поднимал копье одиннадцати-двенадцати футов длиной, выполненное так, чтобы наверняка достать жизненно важные органы кита. Но добраться до них через толстый слой ворвани было не так-то просто. Иногда помощник наносил до пятнадцати ударов, нащупывая узел крупных артерий, расположенный где-то рядом с легкими, и тогда лодку взбалтывало, и она кружилась в потоках ярко-красной крови.

Когда копье, наконец, достигло цели, кит начал задыхаться в потоках собственной крови. Ее струя ударила фонтаном в пятнадцать-двадцать футов высотой, и помощник закричал: «Дело пошло!»

Как только на них потоком обрушилась кровь, гребцы схватились за весла и отгребли назад, чтоб остановиться и понаблюдать за тем, что называют «китовой яростью». Кит бил хвостом по воде, раскрывал пасть, хватая воздух и отрыгивая непереваренные куски рыбы и кальмаров, кружил на месте. Затем все это прекратилось так же внезапно, как и началось. Кит опал, тихий и неподвижный. Гигантский черный труп в толстой пленке собственной рвоты и крови.

Вероятно, это был первый раз, когда Томас Никерсон принимал участие в убийстве теплокровного животного. В Нантакете самым крупным зверем была серая крыса. Ни оленей, ни даже кроликов для охоты. А как известно каждому охотнику, убийство требует привычки. Даже несмотря на то что это жестокое, кровавое действо было страстной мечтой каждого юноши из Нантакета, «зеленорукий» восемнадцатилетний Энох Клауд писал в своем журнале, который вел во время путешествия на китобойном судне: «Больно видеть смерть даже мельчайшей из божьих тварей, еще больнее смотреть, как умирает такое могучее создание, как кит! Когда я увидел, как дрожит, истекает кровью и умирает это величайшее и ужаснейшее из всех животных, жертва человеческой хитрости, я испытал странные чувства».

Мертвого кита обычно буксировали к судну головой вперед. Даже когда гребли все пять гребцов, а помощник помогал самому слабому гребцу на корме, вельбот, буксирующий кита, делал не больше одного узла в час. К тому моменту, как Чейз и его люди вернулись на корабль, было уже темно.

Теперь нужно было разделывать тушу. Команда закрепила тушу по правому борту, развернув головой к корме. После этого можно было приступать к разделке. Работая, помощники балансировали на узкой доске. Разделывать кита – все равно что снимать кожуру с апельсина, только процесс этот намного более сложный.