В сердце и в памяти - [36]

И еще одно очень важное событие произошло в моей жизни в этот короткий период между боями. Я обратился к командованию дивизии с рапортом, в котором просил разрешить мне и старшине медслужбы Нине Андреевне Бедовой пожениться. Разрешение такое в виде приказа по дивизии мы получили. Не меньше нас ему был рад Сергей Алешков: теперь-то, наконец, он получал и маму!

Хорошая была свадьба. На лужайке, на лесной опушке расстелили брезент — вот и стол готов. На костре напекли пирожков. Наполнили водкой алюминиевые кружки и банки из-под консервов.

Приехали из дивизии верные друзья Василий Минаевич Шугаев и Павел Захарович Мусатов, сестра Нины Андреевны — Лиза. Были тосты за победу и, конечно, за счастье молодых, у которых уже сын герой. За то, чтобы всегда встречать вот так же — этот день. И таким же составом близких людей.

Мы, конечно, были великими фантазерами. Словно война без смертей. Ведь пройдет всего несколько месяцев, и не станет среди нас Лизы Бедовой — «трассирующей» Лизы, как ее называли в полку за быстроту, с которой она всегда выполняла приказы своих начальников.

Нину и Лизу солдаты любили, но очень немногие верили, что они — сестры. Считали, что просто однофамильцы. Нина — худенькая, черноволосая, веселая. У Лизы волосы рыжие. Она крупнее, серьезная, деловая. В хуторе Зимовском, на Дону, когда тыл дивизии попал под жестокую бомбежку, Лиза прямо на улице перевязывала раненых, а потом таскала и таскала их в укрытия до изнеможения. За этот подвиг и была награждена своей первой солдатской медалью «За боевые заслуги».

Здесь, на Северном Донце, мы с Ниной Андреевной едва не потеряли нашего Сережу. А произошло это при следующих обстоятельствах. В подразделения поступили санитарные собаки. В условиях позиционных боев они оказались просто незаменимы. В каждой упряжке было по четыре-шесть собак, возили они или тележку, оснащенную маленькими колесиками, или деревянный лоток в виде лодки с выпуклым дном. Использовался такой транспорт там, где на открытой местности нельзя было подъехать на лошади, а тем более на санитарной машине. Наши четвероногие друзья вывезли из-под огня сотни тяжелораненых.

Наш полк получил десять таких упряжек. Их разместили в тылу полка, в деревне Булгаковке. Однажды сержант-инструктор вел по улице на поводке упряжку. Как мог Сережа пропустить такую чудесную возможность прокатиться! Получив разрешение сержанта, он завалился в тележку. И вдруг откуда ни возьмись на дорогу выскочила деревенская собачушка. Увидев чужака, собаки-санитары бросились на нее. Собачушка в поле наутек, они — за ней. Сержант, к великой радости Сергея, не смог удержать упряжку за поводок.

Поначалу казалась смешной картина: бежит маленькая собачонка, за ней во весь дух — упряжка мощных собак, а в тележке сияющий сын полка. А мчались они в сторону противника. Ничего уже нельзя было поделать. К счастью, к деревне подъезжал на мотоцикле мой адъютант Федор Орлов. Он бросился наперерез собакам. Сережа был спасен…

* * *

Тяжело терять близких… Как-то, уже после войны, встретились три бывших командира 142-го гвардейского полка — Герой Советского Союза генерал-майор Василий Минаевич Шугаев, полковник Иван Васильевич Шевелев и я — и с грустью вспомнили о том, что за войну перебывало в должности комполка двенадцать человек, а уцелели вот только трое.

Слов нет, комполка не часто ходит в атаку, как рядовой боец. Но часто бывают на войне такие минуты, когда никто другой, а именно комполка должен возглавить атакующие цепи. Так было на Северном Донце в июле сорок третьего.

Стояли мы в районе станицы Кременской. В полк приехал командующий армией генерал-лейтенант Д. Д. Лелюшенко. Он проверял готовность частей к предстоящей наступательной операции. Вручил ордена и медали бойцам и командирам, отличившимся в предыдущих боях. Получил и я свой второй орден Красной Звезды.

Генерала Лелюшенко я знал давно. Когда-то мы вместе служили в кавалерии, от него и тогда можно было слышать: «Правда, как бы ни была она сурова, помогает находить самый кратчайший путь к сердцу солдата». Руководствовался этим правилом генерал и сейчас. Вручив награды, он обратился к нам с такими словами:

— Нам нужен плацдарм. Вы обязаны вцепиться зубами в тот берег и удержать его, чего бы это ни стоило. У врага, конечно, большое преимущество — он занимает господствующие высоты. Но вы — гвардейцы, и у вас есть опыт. Вы уже вышибали немцев с господствующих высот на реке Чир, под Сталинградом. Уверен, победите и на этот раз…

Командующий уехал. Я отправился в подразделения. В каждом батальоне, роте знакомился с расстановкой сил.

За войну пришлось форсировать много рек — Березину, Дон, Ингул, Ингулец, Днепр, Буг, Днестр, Вислу, Одер, Шпрее, одетые в бетон каналы Берлина. И дьявольски было трудно. Но нигде не было так трудно, как здесь, на Северном Донце.

Нам только что вручили награды Родины.

…Пристреляны позиции у артиллеристов. Командиры батарей Абрамов, Мачнев и Кузнецов — три Николая — обещают:

— Дадим огонька, сколько нужно, когда нужно и куда нужно.

Такими они были всегда, потому и уважали их пехотинцы. И если когда надо было вытащить орудия из воды, песка, полуметровой грязи — брались за это без лишних просьб.