Под балконом тебя сколько черных ночей
Я стерег от измен.
Сколько взоров кидал я к тебе из очей,
Сколько спел кантилен! --
Нет ответных речей!
Подожду… и уйду, как земле возвратят
Светлый день небеса…
Но уж завтра сюда не вернусь я назад…
Есть для горя -- слеза,
Для отчаянья -- яд!
Звуки льются, повторяются эхом и постепенно умирают, умирают, как надежда в сердце влюбленного. Снова смотрит он вверх; пусто и темно! Вдруг на балконе показалась женщина; она привязала к перилам один конец веревочной лестницы, кинула другой вниз и поспешно скрылась. Мужчина со всех ног бросился на лестницу и в несколько прыжков был уже на балконе… Донья Ине-зилья была в своей спальне и занималась благочестивым чтением проповедей отца Пио де Элизальда, укрепляя душу свою его мудрыми наставлениями. Лицо ее дышало строгим смирением; улыбка благоговейного умиления по временам пробегала по ее розовым, плотно сжатым губам, на которых, казалось, не было места улыбке другого рода. Она дочитала до главы о укрощении страстей и твердом выполнении обязанностей и остановилась, задумалась… Вдруг вдали через комнату послышался шорох.
– - Ханэта! -- закричала она, но ответа не было; шорох повторился ближе и явственнее. Она встала и вышла в другую комнату, осмотрелась кругом и хотела идти в третью, которая вела на балкон и служила гардеробного и вместе местопребыванием ее камеристы, но в то самое время дверь отворилась -- перед ней стоял мужчина, закутанный в плащ.
– - Дон Фернандо!
– - Инезилья!
– - Мужчина -- в моей комнате, наедине со мною! -- воскликнула испуганная девушка отчаянным голосом.-- Я обесславлена… честь моя поругана… меня предали… мне изменили…
Он упал к ногам ее.
– - Простите! выслушайте меня!
– - Я закричу… я призову людей… Брат, брат! дедушка! дон Нуньез! дон Сорильо!
– - Замолчите… Вы погубите и себя и меня! никто не поверит, чтоб я прошел без вашего согласия… Выслушайте меня, заклинаю вас, подарите мне одну минуту, одну только минуту…
– - О богородица Карнеская, о пресвятая Мария! Будь моею заступницей!..
И она почти без чувств упала в кресла и закрыла лицо руками…
– - Инезилья! я люблю вас давно и безумно… вы знаете, что я люблю вас… Но я не знаю чувств ваших… Инезилья! я пришел спросить вас: любите ли вы меня?
– - Нет, нет! Теперь вы всё знаете… оставьте же меня, оставьте!
– - Инезилья, справедливы ли слова ваши? Подумайте, вы произнесли мой смертный приговор! -- Он выхватил из-под плаща кинжал. Инезилья затрепетала.
– - Что вы хотите делать?
– - До сей поры я жил надеждою. Теперь нет надежды -- не надо и жизни!
Он поднес кинжал к своей груди. Инезилья быстро предупредила его движение и воскликнула, невольно уступив голосу чувства и сострадания:
– - Я люблю тебя, Фернандо, я люблю тебя! Живи для меня!
Суровое лицо сардинца оживилось. Оно стало так же прекрасно и радостно, как за минуту было грозно и растерзано… В восторге он хотел броситься в ее объятия, но строгая испанка стремительно отскочила от него и твердо сказала:
– - После брака, Фернандо, после брака!
– - А когда будет брак наш?
– - Он будет там, Фернандо! -- отвечала она, подняв глаза кверху.-- Молись, Фернандо, молись, чтоб смерть скорей соединила нас… потому что на земле счастие для нас невозможно…
– - Невозможно! О гранд Ыуньез де Варрадос! Зачем у тебя так много предков! Зачем я не могу насчитать и третьей части их! Что надобно, чтобы успеть у тебя? Я любимец короля -- по заслугам, я кумир народа -- по моим песням. Мои кантилены, мои сегедильи вместе с моим именем на всех сардинских устах… Имя мое долго будет повторяться со славою… Чего еще надо тебе? Предки, проклятые предки!
Донья Инезилья вздрогнула и как безумная вскочила с своего кресла.
– - Стук в двери! -- воскликнула она.-- Стук из покоев моего брата… И он увидит мужчину в моей комнате. Он, которого я так надменно, гордо уверяла еще недавно… О пресвятая богородица Карнеская! Что мне делать!
Стук в дверь, соединяющую отделение доньи Инезильи с отделением ее брата, повторился громче прежнего и затих…
– - Бегите, бегите! да поможет вам святой Фернандо… Может быть, есть еще время спасти мою честь!
Фернандо побежал к гардеробной, ведущей на балкон, но вдруг Инезилья сильно схватила его за руку и остановила.
– - Поздно, уже поздно… Дверь не заперта… я слышу, ее отворили… может быть, брат… может быть, сам дедушка… О святая Мария! Я слышу шаги… Спрячьтесь, спрячьтесь, ради бога! Скорее!
– - Куда?.. укажите… Я готов на всё… я готов провалиться под пол, только бы избавить вас от такого отчаяния!
– - Вот сюда; скорее, скорее…
Донья Инезилья отворила шкаф, который так искусно был вделан в стену, что его решительно нельзя было заметить. Фернандо быстро бросился туда; она плотно захлопнула дверь шкафа, повернула ключ и в изнеможении кинулась в кресло… В кабинет вошел дон Сорильо; с ним был еще кто-то, по-видимому мужчина, в серой куртке простонародного покроя, сверх которой накинут был богатый плащ, совершенно противоречащий грубости остального наряда.
– - Сестра,-- сказал дон Сорильо,-- прости меня. Я привел к тебе гостью, которой ты должна дать приют до завтра.
