В саду памяти - [49]
В 1909 году она писала из Ментоны дочери Камилле в Лозанну: Так вот, как я уже тебе напоминала, имущество мое складывается из 100 000 руб. по старому, из этого надлежит вам троим — как из отцовского наследства — по 10 000, то есть тебе, Лютеку и Максу. Наследство после моего Стася, как и его отцовские 10 000 руб., я определила для Розы, тем самым ваш капитал складывается в 40 000, а остальные 60 000 составляют мою собственность. Но для того чтобы отдать вам то, что положено вам от меня в соответствии с тем, что я дала другим детям, я заложила дом на Крулевской за 45 000 руб., а теперь собираюсь эту сумму расписать на четыре части вам, то есть каждому из вас, как я уже выше выделила по 10 000 руб., но заложенные суммы дают не выше, чем 7 %, тем самым у вас будет только 700 руб. ежегодных, или 58 руб. 33 коп. ежемесячно. Таким же способом я буду каждому доплачивать из того, что набежит на мои доходы. Максу я между тем обещала еще добавлять ежегодно 500 руб., чтобы у него было рублей сто помесячно, а остальные пусть зарабатывает сам. Лютеку тоже надо добавить, Розе тем более, итак, остаются крохи, которые как-то удастся выкроить тебе, моя дорогая деточка, и теперь прошу тебя искренне и прямо, обрати внимание на вышесказанное.
Письмо Гени Бейлин матери, Флоре Бейлин.
Что ответила Камилка, «дорогая деточка»? Не спорила, наверное, с матерью. Единственная из детей она работала и зарабатывала. И хоть замужем не была, крепко стояла на собственных ногах. Роза Хильсум в Париже без помощи, которую она получала из Варшавы, не справилась бы с содержанием и воспитанием трех сыновей. Лютек, «вечный студент», готовил очередную диссертацию. Макс не смог бы вести борьбу с капиталистической эксплуатацией без денег, взятых из кассы матери, капиталистки. Остальные дочери были в неплохом материальном положении, но и им случалось сталкиваться с трудностями, требующими финансовой помощи. Судьба распорядилась так, что именно младшая, которая раньше всех оставила дом и меньше всего требовала для себя, заботилась теперь о Юлии больше, чем другие дети. Юлия гостила у нее в Лозанне, потом в Мюнхене, Камилла водила ее к медицинским светилам, возила на курорты, хотя сама терпеть их не могла. И Юлия из Гардон Ривьеры писала, довольная, в Варшаву: Сижу у озера, солнце греет, как в июле, с каждым днем чувствую себя все лучше.
Открытка Камиллы Горвиц Флоре Бейлин
Можно было ожидать, что после стольких лет активно напряженного существования, каким жила в Варшаве, она станет за границей из-за вынужденного бездействия чувствовать себя не у дел. Однако из ее переписки следует, что она кипела энергией и продолжала осуществлять семейный контроль. Самым важным оставалось здоровье. Меня немного беспокоит, что у Флоры болит горло… Янине уже лучше?.. Меня расстраивает состояние Генрики и ребенка… Прошли ли у Гизеллы неприятности с животом?.. Это правда, что Манюся хорошо себя чувствует?.. У Стефы лучше со здоровьем?.. Макс стал спокойнее?.. Тревожит меня эта простуда Генюси, от покалываний в спине единственный совет — растирать скипидаром и обязательно носить под одеждой тонкий трикотаж…
Не забывала и о материальных потребностях родных. Постоянно напоминала добродушному Самуэлю: Лютеку выслать почтовым переводом 200 фр. Адрес: Людвик Горвиц, route de Montoie 32. Suisse. Lauzanne. — Что касается счетов Юлиана и того, что их надо урегулировать, все будет в порядке, как всегда бывало со счетами моими, моих детей и зятьев. — На адрес Макса в Вену прошу срочно выслать 500 руб., о чем просила в предыдущем письме.
Она организовывала совместные семейные каникулы. Может быть, Гутек и Геня приедут ко мне в Меран? Будет Янинка с малышкой. <…> А что касается летнего жилья, я подумала, можно пока устроиться в каком-нибудь пансионате, в Михалине или Константине. Если уж снимать жилье, то тогда что-нибудь получше. Сохранился снимок именно такого летнего сборища 1910 года. На нем и моя прабабушка, сидящая в центре группы, и моя бабушка в огромной шляпе с цветами, и моя маленькая мама, и мой дедушка. Фотография, на которой собрана почти вся семья, — единственная из сохранившихся.
Семейные каникулы. Слева — направо сидят: Стефа Маргулис, Люсьен, Рене и Шарль Хильсумы, Густав Бейлин. Во втором ряду: Стефа Бейлин, Гизелла Быховская, Марта Быховская, Юлия Горвиц, Роза Хильсум, Янина Морткович, Ханя Морткович, Якуб Морткович. В третьем ряду: Каролина, Самуэль, Флора, Геня, Маня Бейлины, Марыся, Юлиан, Генриетта Маргулисы. 1910 г.
Прабабка держала каждого в русле событий: Янине лучше, она сможет поехать уже в конце будущей недели, он уже в Кракове, поскольку в Закопанах очень холодно и ветер с гор. Скорее всего, поедут на 2 месяца в Нерву. Получила письмо от Розы, в воскресенье жду возвращения Гучо.
Старалась иметь связь со страной: Выпишите мне «Новую Газету» и «Курьер Поранны». Баловала себя: Сшила себе черное и серое платья, шелковые… Мы с Камилкой были на моцартовском концерте. А что до шубы, то мне она будет о. [очень] нужна, тут погода, как в Варшаве, и уже носят шубы, только будь повнимательнее в поиске оказии, ведь может пропасть или исчезнуть.
